Когда Иисус вернулся после смерти, чтобы развеять все сомнения у оставшихся учеников, он медлил всего лишь сорок дней, прежде чем исчезнуть во имя добра. Время между Воскресением и Вознесением было интерлюдией, и не более того.
Если для учеников самым великим днем в их жизни было Пасхальное Воскресенье, то для Иисуса это, по всей видимости, был день Вознесения. Он, Создатель, который снизошел до людей и от столького отказался, теперь отправлялся домой. Подобно солдату, возвращающемуся из дальних стран после долгой и кровавой войны. Подобно астронавту, снимающему скафандр,, чтобы глотнуть родного воздуха Земли. Наконец–то дома.
Молитва Иисуса во время Тайной Вечери: «Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить, и ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира». Прежде бытия мира! Подобно тому, как вспоминает о былом старый человек — не так, как вспоминал бы бессмертный бог — Иисус, который сидел в тесной комнатушке в Иерусалиме, устремлял свои мысли назад, в те времена, когда еще не существовало Млечного Пути и созвездия Андромеды. В одну из земных ночей, темную и полную страха и угрозы, Иисус готовился к возвращению домой, готовился снова обрести ту славу, от которой он временно отказался.
В тот день, когда Иисус вознесся, ученики стояли в ошеломлении, словно дети, потерявшие родителей. Два ангела, посланные успокоить их, задали риторический вопрос: «Мужи Галилейские! что вы стоите и смотрите на небо?» Небо было ясным и пустым. И все–таки они стояли и смотрели, не отрываясь, не зная, как им продолжать их дело и что делать дальше.
Столько раз во время написания этой книги я чувствовал себя одним из этих учеников, устремляющих свой взор в бледно–голубое небо. Я ищу какого–нибудь знамения, данного Иисусом, какой–нибудь видной глазу подсказки. Когда я оглядываюсь на Церковь, которую он оставил после себя, мне хочется отвести глаза. Так же, как и глаза учеников, мой взор режет сияние Того, кто вознесся на небо. Почему, спрашиваю я снова, он должен был уйти?
Но когда я возвращаюсь к Евангелиям и перечитываю их, пытаясь понять то, как сам Иисус видел время, проведенное им на земле, мне кажется очевидным, что он с самого начала планировал уйти. Ничто не доставляло Иисусу большего удовольствия, чем успехи его учеников; ничто не огорчало его больше, чем их неудачи. Он пришел на землю с целью оставить ее снова, передав свою миссию другим. Мягкий упрек ангелов мог бы исходить из его собственных уст: «Зачем вы стоите здесь и смотрите в небо?»