– Да, – сказал Яковлев, – диспетчера Подпаскова убил я.
Яковлев по-прежнему смотрел куда-то за спину полковника Бирюкова и казался спокойным. Василий Пименович рисовал фигурки на листе бумаги, а Леденев не торопясь раскрывал новую пачку сигарет, поддевая ногтем красный целлофановый хвостик. Хвостик не поддавался, ноготь майора скользил по пачке, и Юрий Алексеевич начал тихо злиться. Полковник Бирюков вздохнул, выпрямился, перевернул испещренный рисунками лист бумаги чистой стороной и спросил:
– Вы отдаете себе отчет, Яковлев, в том, что сказали нам?
– Отдаю.
– Что ж… Тогда расскажите, как все это произошло.
По словам Валерия Николаевича, выходило, что все произошло случайно и неожиданно для него самого. Он никогда не проявлял явной ревности к своей жене, но в глубине души, как, наверное, и многие мужчины, а особенно те из них, которые часто и подолгу отлучаются из дому, допускал некоторые сомнения…
– Все-таки я старше ее на десять лет, – сказал Яковлев. – И характеры у нас разные. Таня любит шумные компании, общество, как она говорит, а мне предпочтительнее домашний уют, тишина, возможность побыть с Таней. Извините, я, наверное, не то говорю…
– Продолжайте, продолжайте, – сказал Бирюков.
– Словом, я бывал с ней там, где мне не по себе… Иногда мне не нравилось, когда какой-нибудь хлюст был чересчур внимателен к жене, но неудовольствия своего я не высказывал. Не хотел выглядеть старым ревнивцем… Но видимо, какой-то червячок внутри существовал. Да… Можно мне закурить? – Яковлев затянулся дымом, с минуту молчал, затем продолжал снова: – Все началось с записки. Я вошел к себе в каюту и увидел на письменном столе листок. Печатными буквами там было написано: «Яковлев! Ты – рогатый козел! Твоя жена – шлюха…» Ну и дальше в том же духе. Что она с диспетчером Подпасковым в его квартире…
– Где эта записка? – спросил Леденев.
– Тогда, в каюте, я сунул ее в карман… Потом, после всего этого, вспомнил о ней, обшарил все карманы, но не нашел. Вероятно, обронил где-то…
– Жаль, Яковлев, жаль, – сказал полковник. – Эта записка сейчас была бы как нельзя кстати.
– Какое это имеет значение? – возразил старпом. – Разве я отрицаю свою вину?
– Так-то оно так… Но продолжайте.
– Прочитав записку, я потерял самообладание, будто шарахнули чем по голове.
– И вы ни на миг не усомнились в истинности сообщенного вам? – спросил Леденев.
Яковлев опустил голову:
– Я понимаю ваш вопрос… Потом… Уже после случившегося, когда остыл маленько, тогда думал… Думал, что могли ведь и наплести на Таню…
Старпом поднял голову и посмотрел на Юрия Алексеевича, затем перевел взгляд на Бирюкова.