На следующее утро, через час после того, как рассвело, они собрались в зловещей камере под главной башней замка Ружмон. Камера располагалась наполовину под землей. В нее можно было попасть по крутой лестнице, которая вела туда из грязного внутреннего двора — мрачное место, красноватое в отблесках нескольких факелов, воткнутых во вмонтированные в стену железные кольца. За камерой на том же уровне начиналась тюрьма. Темный проход вел в главный коридор, по обе стороны которого находились двери в камеры для заключенных. Внутри камер не было ничего, кроме цепей и грязной соломы. Джон де Вулф спустился по ступенькам, за ним семенил Томас. Гвин к тому времени уже отправился на восток в сторону портов.
В сырой и мрачной камере уже находились шериф со своим бейлифом и констебль Ральф Морин, а также Томас де Ботереллис, кафедральный регент, посланный епископом в качестве представителя церкви. Караульный сержант и несколько вооруженных стражей выстроились вдоль стен.
Спустившись, Джон увидел, что все присутствующие сгрудились вокруг большой металлической кадки высотой около трех футов, установленной на земляном полу на четырех крупных камнях. В глиняном очаге под кадкой пылали поленья и древесный уголь, за костром следил тюремщик Стиганд — грязный и невероятно толстый мужчина, который, опустившись на корточки перед костром, подбрасывал дрова в огонь, чтобы вода кипела не переставая.
Ричард де Ревелль с притворным радушием приветствовал мужа своей сестры, словно они встретились для приятного совместного завтрака, а не для того, чтобы подвергнуть здорового человека пыткам, после которых он почти наверняка на всю жизнь останется калекой. Если до шерифа и дошли известия о ссоре Джона с женой, то он не подал виду и сразу же перешел к предстоящему делу.
— Вы согласны с тем, что Фитцхай, хотя он вроде как даже и нормандец, на самом деле прожженный лгун? — сказал он.
Джон неохотно согласился, подтвердив, что Фитцхай почти наверняка что-то от них скрывает.
— Но это вовсе не означает, что он убийца. Зачем ему было убивать де Бонвилля?
Ричард, как всегда элегантный, в ярко-голубой тунике, равнодушно отмахнулся:
— Давайте посмотрим, что он нам скажет, когда наша небольшая церемония прочистит ему мозги, а дальше будет видно.
Коронер нахмурился:
— Тогда хоть дайте ему возможность во всем признаться заранее. Может, мы и так получим необходимую информацию, и незачем будет увечить человека?
Шериф потер переносицу указательным пальцем, что он проделывал почти с той же частотой, с какой Томас де Пейн крестился.