— Бедные ваши родители. Если бы они знали, чем заняты их дети, — удивлённо проговорил я, тоже рассматривая этих подонков.
— А с чего ты решил, что они не знают? — заржал первый и повернувшись к своему товарищу, сказал, — Давай, кончай его Бегемот.
Бегемот… Подходящая кличка. Здоровый и тупой. Ещё раз, внимательно посмотрев на них, я понял, что он прав. Родители знали. Если и не всё, то многое. Парней не один раз ловили. Поступали заявления. Родители от кого откупались, кого запугивали. Кого принуждали молчать силой. А кое-где и сами предпринимали действия по устранению нежелательных жалобщиков и свидетелей. Не согласных с расследованием, принципиальных сотрудников милиции, подставляли, увольняли, всячески препятствовали расследованию. Пропадали свидетели, менялись показания, исчезали бесследно вещественные доказательства, а дела прекращались за недоказанностью вины или вообще не возбуждались. А дома, рассерженные родители, строго выговаривали никудышным чадам на непристойность их поведения, убеждали быть осторожными, брали с них «честное слово» больше так не делать. Чада покаянно обещали. Снова и снова…
Впервые столкнувшись такой безнаказанностью, да ещё и с такими открытыми мне подробностями, я почувствовал презрение и понимание того, что они не должны уйти безнаказанными. Приняв непонятное пока мне решение, ощущая клокотавшую во мне ярость, я прорычал:
— Как таких гадов, земля носит? Вас ещё в утробе удавить надо было. Я вас сейчас в асфальт по уши вобью!
И такая на меня злоба нахлынула, я ощутил себя сильным, огромным, могучим. Такое дикое желание меня охватило, действительно, по уши в землю их вогнать. Только я собрался приступить к мордобою и шагнул вперёд, как тугая, тёплая волна мягко ударила откуда-то из груди в ноги и прокатилась по земле, расширяясь по кругу от меня. Я как будто её видел, призрачная, серая, со смутным свечением. А вот, то, что я увидел реально, меня по-настоящему потрясло, да так что я на мгновение впал в ступор. Асфальт, покрытый неровной коркой льда, внезапно колыхнулся, как трясина на болоте, тихо чавкнул, расступился под ногами подростков, и заглотнув их, сомкнулся, оставив на поверхности только головы. От неожиданности, я матерно выругался.
Девять голов торчало из замёрзшего грунта и растеряно раскрывало рты. В первый момент они издавали только звуки и возгласы растерянности и удивления. Постепенно, сначала по очереди, а потом и в один голос начали с натугой орать, спрашивать, что случилось, требовать их вытащить. Самый наглый, начал пугать местью отца, Бегемот — обещать денег, потом он принялся пугать, а первый просить. Страх волнами катился по моим обновлённым чувствам. Страх и не понимание. А я смотрел в ошарашенном отупении и тоже растерянно разевал рот. Проскочила мысль, как это могло случиться и что мне делать дальше. И тут же пришло понимание, что что-то в моей жизни круто повернулось и обратного возврата к серым будням уже не будет никогда. Я стал другим. Поэтому, нужно либо принять происходящее как данность или… Какое «или» я так и не придумал, поэтому выбрал первый вариант и закрыл рот.