Нильс Бьюрман пришел в недоумение. В том, что материалы полицейского расследования по делу, в котором фигурировала двенадцатилетняя девочка, оказались засекречены, не было ничего странного — этого требовала забота о неприкосновенности личности. Но он как официальный опекун Лисбет Саландер имел право затребовать любой документ, относящийся к его подопечной. Почему отчету о расследовании был присвоен такой уровень секретности, что разрешение на доступ нужно было запрашивать в правительстве?
Он автоматически подал заявку. На ее рассмотрение ушло два месяца, и, к своему крайнему удивлению, Бьюрман получил отказ. Он никак не мог понять, что же такого драматического могло содержать в себе полицейское расследование пятнадцатилетней давности по делу двенадцатилетней девочки, чтобы его понадобилось охранять с такой же тщательностью, как ключи от Росенбада.>[18]
Он снова вернулся к дневникам Пальмгрена и перечитал их, не пропуская ни строчки, пытаясь разгадать, что же скрывается за словами «Весь Этот Кошмар». Но текст не давал никакой подсказки. Очевидно, что Пальмгрен и Лисбет Саландер обсуждали между собой эту тему, но это никак не отражалось в записях. Кстати, упоминания обо «Всем Этом Кошмаре» появлялись в самом конце длинного дневника. Возможно, Пальмгрен просто не успел сделать соответствующую запись, прежде чем умереть от кровоизлияния в мозг.
Все это навело Бьюрмана на новые мысли. Хольгер Пальмгрен был наставником Лисбет Саландер начиная с тринадцатилетнего возраста и стал ее опекуном, когда ей исполнилось восемнадцать лет. Иначе говоря, Пальмгрен оказался с ней рядом вскоре после того, как приключился «Весь Этот Кошмар» и когда Саландер поступила в детскую психиатрическую больницу. Поэтому, по всей вероятности, он знал, что с ней случилось.
Бьюрман снова отправился в Главный архив социального ведомства. На этот раз он не стал запрашивать документы из дела Лисбет Саландер, а заказал только воспитательский отчет, который составлялся социальной службой, и получил на руки материал, на первый взгляд показавшийся сплошным разочарованием. Всего две странички краткой информации: мать Лисбет Саландер не в состоянии воспитывать своих дочерей, по причине особых обстоятельств девочек пришлось разделить, Камилла Саландер была направлена в приемную семью, Лисбет Саландер помещена в детскую психиатрическую клинику Святого Стефана. Возможность альтернативных решений не обсуждалась.
Почему? Ничего, кроме загадочной формулировки: «По причине событий, случившихся 3.12.91, Управление по социальному обеспечению приняло решение…» Далее опять упоминался номер дежурной записи засекреченного полицейского расследования. Однако на этот раз приводилась еще одна деталь — имя полицейского, составлявшего отчет.