— А ты?
— О чем ты говоришь? Ты же меня знаешь!
— А с чего же ты решил, что она так думает? Грэйси положила ему в тарелку огромный кусок мяса.
— Не знаю… — Рик пожал плечами.
— Ах, ты не знаешь, — протянула она, комично изогнув бровь, затем положила порцию малышке Хизер, которая наблюдала за «бабуской Гэйси» с явным нетерпением. — Ну, раз ты толком не знаешь, почему у нее сложилось такое мнение, то тебе и беспокоиться ни к чему. Я права?
Рик пристально смотрел в свою тарелку.
— Я знаю только, что она уехала на пару дней, а я вдруг почувствовал себя выбитым из колеи. Словно бы не в своей тарелке. Я весь день хожу как потерянный.
— Ты просто скучаешь по ней.
— Да нет, с чего бы? Я ведь знаю ее лишь несколько недель. Мы даже не встречались толком, если не считать совместных пробежек по аллее в обеденный перерыв. Но ведь это не назовешь свиданиями! Это просто… — Он запнулся, отрезал себе очередной кусочек мяса, но медлил отправить его в рот. — Не знаю, как объяснить… У меня внутри образовалась пустота.
— Ты скучаешь по ней, — повторила Грэйси, вытирая соус с ротика малышки.
— Да, — признался он, — скучаю.
— Тогда почему ты говоришь это мне, а не ей?
— Потому что ты здесь, а она далеко.
— А ты знаешь, где она?
— Да. — Он смотрел на мать словно загипнотизированный. — Ты считаешь, я должен к ней поехать?
— Что считаю я, неважно, дорогой. Важно то, чего хочешь ты сам.
— Мне кажется, — медленно ответил он, отодвигая тарелку, — что сегодня на удивление летная погода.
С этими словами Рик порывисто поцеловал мать, потрепал малышку за щечку и отправился в аэропорт.
— Ты посмотри, пожалуйста, она точно спит со своим мишкой? Она не уснет без игрушки, будь добра, проверь еще раз.
— Да, дорогая, — из трубки послышался тихий смех. — Сначала мы рассказали мишке сказку, а сейчас она сладко спит с ним в обнимку.
— Да? — Катрина не знала радоваться ей или плакать из-за того, что дочь так легко переносит ее отсутствие. Она вздохнула. — Ладно, хорошо. Я почему-то была уверена, что она не сможет заснуть, раз меня нет рядом. Я всегда укачивала ее.
Катрина стояла, глотая слезы и злясь на себя за несдержанность.
— Смешно, не так ли? Моя мать всегда очень беспокоилась обо мне, а я считала ее чуть ли не сумасшедшей. Но теперь я ее прекрасно понимаю. Не то чтобы я боюсь оставить Хизер с тобой, но…
— Фи! Другого и не скажешь! — (Катрина будто бы увидела мудрую улыбку Грэйси. Улыбку настоящей бабушки.) — Прекрати истерику. Для матери вполне естественно волноваться за своего ребенка.
Беспокоиться о ней, когда вы в разлуке. Это одна из тех вещей, которые матери делают превосходно.