— Могут, да еще и процветают, — невесело усмехнулась я: уж кому как не мне, знать это.
— Угу, — с тяжким вздохом согласился мальчишка.
— Звать тебя как, сын лешего?
— Вирагом, а мамка Кивиражиком кличет, — смущенно пробормотал лешачонок.
Цветок… Цветочек… Все верно, для матерей дети всегда цветочки, чтобы не натворили.
— А тебя? — Вираг приготовился к насмешкам, видимо, поэтому голос звучал сердито и обиженно.
— Эредет, — облом: ничего такого в моем имени нет!
— И далеко путь держишь, Эредет? — лешачонок, поняв, что я не собираюсь смеяться над ним, воспрянул духом.
— Далеко… В Солонцы… Ты, случайно не знаешь дороги туда? — не удержалась я.
— Не… не знаю… — покачал головой Вираг, но, заметив мой потерянный вид, поспешил добавить — Может, ты сперва в Мальбург отправишься, а уж оттуда и домой дорогу найдешь?
— Мальбург? А где это?
— Да тут, поблизости, батька говорил, что днях в десяти обозного пути.
— Э… Вираг, а как это — обозного пути?
— Ну, туда часто обозы идут, за день лиг много покрывают, вот и… — смешался лешачонок, заметив мое еще более потерянное выражение лица.
— Пешком туда не скоро доберусь…
— Слушай, я расскажу тебе путь до главной дороги, по которой обозы ходят, может, повезет, и ты встретишь очередной? А?
— Все лучше, чем по лесу плутать, — согласилась я. — Давай, выкладывай.
— Значит так, пойдешь на восход, выйдешь на сосновую рощу, там тропка есть. Иди по ней до конца, только овраг один обойди, а то там, на дне кикимора шалит — батька все никак не соберется выгнать ее, к вечеру доберешься до дороги.
— Спасибо, Вираг, ты будешь хорошим лешим, — улыбнулась я, поднимаясь — пора в путь, все равно не уснуть мне сейчас.
— Да не за что, — отмахнулся лешачонок, смущаясь от похвалы.
— Вираг, я… а на восход, это куда? — в последний момент спохватилась я.
— На восход?.. Туда, — махнул рукой в нужном направлении лешачонок, подмигнул и исчез.
Храни тебя Всевышний, малыш. Спросите: с чего бы лесному жителю так стараться, помогать? Я же говорю — ребенок он еще. Взрослый леший тоже помог бы, но сначала нервы измотал, водя кругами — не из злобы, чтобы увериться в человеке, в его помыслах. Ладно, хватит стоять на месте, еще корни пущу. Хм, странно: неясный зов вел как раз в ту сторону. Но я могу и ошибаться — слишком тих и непонятен он был.
Мерный ход убаюкивает. Трава сонно кивает, потревоженная моими шагами. Несет же меня нелегкая! Переодеться бы, да не получается: остановиться негде, в каком состоянии наряд не вижу, да и укромного местечка тоже не наблюдается. А замковое платье, наверное, все уже извозилось, да и надоело оно мне. Ничего, скоро встанет солнышко, тогда и скину опостылевшее платье. Говорят, предрассветные часы — самые темные. Мне это как раз предстоит проверить. Разумней было бы остановиться и дождаться восхода, но так некстати вновь явился зов, теперь уж намного сильнее и настойчивее. Да иду я, иду.