Зато чертова кукла Ева пользовалась успехом. Весь вечер от нее ни на шаг не отходил – фу, как это предсказуемо и пошло – мой мужской идеал, Майкл Берсенев. У меня не осталось никаких сомнений в том, что счастливая парочка связана пусть и непрочными, но сладкими постельными узами.
Понаблюдав за ними некоторое время, я мрачно решила: ну и черт с вами! Все равно и ежу понятно, что это ненадолго. Пусть сейчас я чувствую себя опустошенной и вялой, как сдутый праздничный шарик, зато как же весело мне будет через пару недель, когда я прочитаю в газетах о вашем скандальном разрыве! Могу себе представить, какими будут заголовки: «Предприниматель застал свою любовницу, топ-модель, в постели с известным актером!» Или так: «Топ-модель подает в суд на своего любовника, предпринимателя, за то, что во время сексуальных игр он прижег ее правую ягодицу кубинской сигарой».
«Предприниматель душит свою любовницу, топ-модель, резинкой от ее пижамных шортиков!»
«Известного предпринимателя нашли в постели его любовницы обезглавленным!»
Мне становилось все веселее и веселее. Я вспомнила, что в стильной бисерной сумочке от «Амалии Роша» у меня припрятана пачка легких ментоловых сигарет, и решила прогуляться на балкон.
Но насладиться мстительными мыслями о печальной судьбе топ-модели и ее любовника, предпринимателя, мне не удалось. Не успела я, облокотившись на мраморные перила, чиркнуть спичкой, как чья-то ладонь опустилась на мое плечо. Сначала я подумала, что это Берсенев. Каково же было мое разочарование, когда, обернувшись, я увидела всего лишь свою бывшую подружку Лизку.
Надо же, а я ведь успела о ней забыть.
– Ну чего тебе? – спросила я, прикуривая.
– Не хами, Николаева, – тепло попросила она, – сигареткой угостишь?
Я молча протянула ей раскрытую пачку. Зажигалка у нее нашлась. Лизавета глубоко затянулась (в отличие от меня – я и курить-то толком не умела, потому что с ранней юности привыкла беречь цвет лица) и долго меня рассматривала, прежде чем снова заговорить.
– Какая ты стала, – выдала она, – не узнать.
– Ты тоже, – не осталась я в долгу, – поправилась.
– На восемь кэгэ, – вздохнула Лизка, – ну ничего, я скину. Надо только набраться силы воли. Никак не получается сесть на диету.
– Может, тогда не стоит и париться? – равнодушно посоветовала я. – Ты ведь больше не ходишь по подиуму.
– Злая ты, Настя. – Она стряхнула пепел не в сад, а прямо на балкон, на белоснежный мраморный пол.
– Знаешь, подружка, на твоем месте я вообще помолчала бы о доброте, – почти весело ухмыльнулась я.
– Все еще злишься?