– Ненавижу быт, – говорила она, задумчиво глядя в окно на столпотворение панельных пятиэтажек, – ненавижу убогую жизнь своих родителей. Ненавижу этот диван. – Она стукнула кулаком по спинке моего дивана. – Моя подруга вышла замуж за японца. Страшон, как Квазимодо, зато богат, как Крез. Купил ей квартиру на Патриарших. Одно хорошо – она в Москве живет, а он в Токио. Но каждый месяц приезжает, зараза. Она его видеть уже не может. Зато у нее четыре шубы и личный тренер по аргентинскому танго. И каждый год она путешествует на Гавайи. Полюбились ей именно Гавайи, понимаешь ли…
Прикрыв глаза, я представила себе голубоглазую холеную даму с сытой улыбкой. На фоне океанского загара зубы кажутся белоснежными драгоценными жемчужинами. Вот она лениво бредет по влажной полоске оранжевого песка, и на песке этом остаются размытые следы ее холеных ступней. А на шее у нее – ожерелье из побрякивающих при каждом шаге розовых раковин. А в завитых волосах ее, возле уха, приколот пышный красный цветок.
У моей матери есть состоятельная подружка тетя Алла. А у тети Аллы этой, в свою очередь, есть машина «Шкода», квартира в центре, шуба из песца, хрусталь из Праги и любовник из социальных верхов. Иногда богатая тетя Алла приглашает маму в гости. Каждый раз после такого визита мама надолго запирается в ванной. А потом появляется оттуда с красными припухшими глазами и с натянутой улыбкой поучительно говорит: «Никогда нельзя завидовать чужому». И еще указательный палец вверх поднимает, для пущей убедительности. Как будто бы это мы с отцом кому-то позавидовали.
Так и я посоветовала Николь: не завидуй чужому. А сама, признаюсь честно, не могла выкинуть из головы медленно остывающий пляж.
– С замужеством у меня ничего не вышло, – сказала Николь, – я думала, что поймала крупную рыбку, радовалась, дура. Но нет, оказалось – малек. Крупные рыбы давно разобраны и сидят в чьих-то аквариумах. Но ничего – я добьюсь всего сама. И ты мне поможешь.
– Не знаю, – протянула я.
Покрытая алыми царапинами физиономия больше не казалась мне такой уж многообещающей.
Тем не менее, как только лицо пришло в норму, Николь потащила меня в модельное агентство «Дженерал». Она-то, как одна из пяти финалисток конкурса, уже числилась в базе данных. Не могу сказать, что меня приняли с распростертыми объятиями. Сидевшая на секретарском месте худенькая красавица с капризно сложенными губками долго не хотела пускать меня в кабинет генерального директора. Борис Бажов лично решал вопрос о том, достойна ли та или иная модель попасть в каталоги «Дженерал».