– Анастасия не может пойти, – насмешливо ответила за меня Ева, – она говорит с подружкой. Она успела подружиться с моей секретаршей так тесно, что теперь ее силой не оттащишь. Анастасия, наверное, вам здесь, в Париже, одиноко? Хотите, могу еще познакомить вас со своей педикюршей. Уверена, вы найдете общий язык.
Лизка быстро отошла – она смутилась так, что даже уши покраснели. И на этот раз мне стало ее искренне жаль – я ведь знала, насколько самолюбивой была моя бывшая лучшая подружка.
Стараясь не смотреть ей в лицо (вдруг она решит, что я упиваюсь победой, и расстроится еще больше?), я вслед за Амалией и Евой вышла из комнаты. Пережитый шок мешал мне как следует насладиться продуманным изяществом интерьеров. Коридоры были извилистыми, как в подземном лабиринте, стены – выложены из белого кирпича.
– Между прочим здесь сегодня будет мой близкий друг, – обратилась ко мне Ева.
Я удивленно на нее посмотрела – с чего бы это она решила завязать со мною светский разговор?
– Рада за тебя.
– Ты еще не нашла себе в Париже мужчину? – бестактно поинтересовалась топ-модель.
Со сдержанной улыбкой я ответила, что среди моих интересов прежде всего поиск работы. А все остальное приложится.
– Да? – Она смерила меня недоверчивым взглядом. – Если будет возможность, представлю тебе своего друга. Он бизнесмен, ему принадлежит несколько виноградников. Его зовут Майкл Берсенев, и он говорит по-русски.
У меня перехватило дыхание. И мое смущение не укрылось от Евы, которая наблюдала за мной с насмешливым спокойствием победительницы. Зато теперь мне хотя бы стала понятна природа ее дружелюбия! Вот почему она завязала этот разговор – чтобы заставить меня ревновать!
А Полина все-таки сука – так я и знала, что ей нельзя доверять. Еще и дня не прошло с тех пор, как она покупала за мой счет зонтики и сумки, а уже успела доложить обо всем Еве. Ну конечно, с Евой Сторм дружить выгоднее, чем со мной. Прекрасный стратегический ход. Она – топ-модель, а я кто такая? Очередная многообещающая мордашка, которых в Париже пруд пруди.
– Кажется, он художник, – небрежно бросила я.
– Именно так, – вкрадчиво улыбнулась Ева. – И он будет писать мой портрет. Что ж, увидимся. Мне пора репетировать.
И мы разошлись по разным сторонам зала. Ева разучивала свой текст по бумажке, со мною же занималась лично Амалия Роша – уж не знаю, было ли повышенное внимание начальства к моей персоне хорошим или дурным предзнаменованием. Одно из двух: или она так со мною носится, потому что мне не доверяет, или потому, что считает меня своей ставкой и собирается грызться за меня на совете директоров, когда будут обсуждаться кандидатуры ведущих манекенщиц. Кто бы знал, как хотелось мне поверить во второе!