— Ах, какая грубая девочка! — возмутилась та. — Ай-яй-яй!..
Таня, всхлипывая, поднялась выше, отперла дверь, остановилась в коридоре.
Навстречу ей бежала мать.
— Господи, Танька!
Она стала целовать свою дочь в шапку, в воротник, в уши. Она делала это долго и никак не могла перестать. А Таня тем временем плакала.
Наконец мать опомнилась, потащила ее в комнату, только тут заметила, что она на коньках, подняла и понесла.
— Ай, тяжелая!
Она уложила Таню на тахту, укутала.
— Совсем окоченела, теперь простудишься! А ноги!.. Простудиться хочешь?.. Папа тебе прислал колоссальное письмо и кучу марок. Он у всех отклеивал. Держи...
Она вытряхнула из конверта марки.
— Спасибо, — сказала Таня. — Только я больше не собираю марки.
— А что ты теперь собираешь? — смеялась мама.
— Теперь я собираю первых пионеров.
— Ну рассказывай, как ты здесь жила без меня? Что в школе, какие отметки?
— Разные. В общем, терпимо.
— Почему терпимо?
— Полоса такая...
— Неужели за это время ничего не произошло?
Мать спросила это, потому что Таня говорила о своих делах ровно и рассеянно.
— Помнишь, я тебе писала про нового пионервожатого? — сказала дочь. — Правда, он наладил у нас пионерскую работу, но... В последнее время я в нем разочаровалась. Мама, я тебе вчера послала письмо. Ты, наверно, не получила?
— Зачем теперь письмо, — засмеялась мать. — Ты мне все можешь сказать так.
— Мне все-таки хочется, чтобы ты его прочитала. Его что, сюда перешлют?
— Можно попросить папу, он перешлет.
— Я там написала, что я все понимаю, то есть я тебя понимаю.
— Ну-ка, что ты там понимаешь? — удивилась мать.
— Я понимаю, что тебе без папы трудно. Что без меня ты тоже не можешь. В общем, я тебя за это уважаю.
Мать немного отстранилась, посмотрела на Таню и сказала:
— Я тебя тоже уважаю...
С этого дня Таня стала другим человеком.
На уроке пения класс тускло и поразительно медленно исполнял песню:
Мелодия ее была искажена до неузнаваемости, слова, впрочем, тоже не были ясны.
«...Песня плывет, сердце зовет...».
Бардуков вскочил со своего места с воплем, который по сравнению с песней прозвучал необыкновенно живо. Он весь устремился ввысь, словно собирался взлететь перпендикулярно земной поверхности.
— Что за странные звуки? — возмутилась учительница. — Бардуков, у тебя что-нибудь случилось?
Он молчал с привычным видом оклеветанного человека.
Таня смотрела безмятежно.
— Мне кто-нибудь ответит?
Нет, никто не ответил.
— Занятия окончены.
Дети стали убирать стулья на сцену.
— А наш скрипач-то уехал, — сказала Таня безразлично.
— Как — уехал! — удивилась Лена.