Отдыхающий остается в еще большем недоумении, а друзья с наслаждением, смакуя, пьют пенящееся холодное пиво.
— Как говорится, жить хорошо! — провозглашает Трус.
— Но хорошо жить — еще лучше! — добавляет Балбес.
За дверью с табличкой «Заведующий райкомхозом тов. Саахов Б. Г.» — солидный служебный кабинет. Как это ни странно, здесь происходит темпераментный базарный торг. Участники его — сам товарищ Саахов и совершенно неузнаваемый сейчас его шофер Джабраил. Шофер держится более чем независимо.
— Обижаешь сиротку, — говорит он. — У нее же, кроме дяди и тети, никого нет... Двадцать пять!
— Это неправда! — спокойно возражает товарищ Саахов. — Я высоко ценю твою уважаемую племянницу, но всему есть предел. Восемнадцать.
— Ну имей же совесть! Ты же все-таки не козу получаешь. А жену, и какую: студентка, комсомолка, спортсменка, красавица... И за все это я прошу двадцать пять баранов. Даже смешно торговаться. — Обиженный Джабраил отворачивается.
— Аполитично рассуждаешь, — возмущается товарищ Саахов, — клянусь, честное слово! Не понимаешь политической ситуации. Ты жизнь видишь только из окна моего персонального автомобиля, клянусь, честное слово! Двадцать пять баранов в то время, когда наш район еще не полностью рассчитался с государством по шерсти и мясу...
— А ты не путай свою личную шерсть с государственной! — дерзко возражает Джабраил.
Товарищ Саахов встает и переходит на официальный тон:
— А я, между прочим, товарищ Джабраил, сюда и поставлен, чтобы блюсти государственные интересы. Садитесь пока!..
Испуганный Джабраил послушно садится в кресло.
— В общем, так, — подытоживает Саахов. — Двадцать баранов.
— Двадцать пять, — неуверенно еще упрямится Джабраил.
— Двадцать, двадцать! — отмахивается Саахов. — Холодильник «Розенлев»...
— Что?
— Финский, хороший... Почетная грамота...
— И бесплатная путевка, — подсказывает алчный Джабраил.
— В Сибирь! — иронически охлаждает Саахов его притязания.
— Ну, хорошо, — вздыхает Джабраил, и высокие договаривающиеся стороны ударяют по рукам.
Итак, сделка заключена. Но на пути к ее осуществлению есть одно непреодолимое препятствие — сама Нина. Именно поэтому голос Джабраила звучит не очень уверенно:
— Значит, так: жених согласен, родственники тоже, а вот невеста...
Саахов понимает его сомнения и дает им свою собственную оценку:
— Да. Плохо мы еще воспитываем нашу молодежь. Очень плохо! Удивительно несерьезное отношение к браку.
— А кто вообще спрашивает невесту? — вдруг вспыхивает Джабраил. — Мешок на голову — и через седло!
Товарищ Саахов молчит. Пауза затягивается. И Джабраил уже начинает пугаться, не хватил ли он лишнего по линии так называемых пережитков феодализма. Однако неожиданно для него товарищ Саахов одобрительно кивает: