Жарко…
Скрипнула дверь. Длинно, тоскливо. Обдало холодом, потом теплым и влажным дыханием. Открыл глаза — она. Облизывается. Морда в крови. Но мало, мало ей. Она сейчас еще не насытилась убийствами, готова убивать всё, что шевелится. Не из-за голода, только инстинкт зверя.
Бью по алчной морде наотмашь, сильно, как могу — так надо, оборотень должен знать хозяина. Не то, чтобы очень уж хотелось становиться ее хозяином. Просто не желаю погибать в когтях оборотня.
— Apage, bestia! — вкладываю всю волю и уверенность в латынь.
Она отшатывается, утекает.
Жарко…
Она, теперь уже девушка с темными волосами, плачет у кровати.
— Помогите мне… Я хочу быть человеком.
Я тоже хочу, чтобы она оставалась человеком, иначе мне не выжить. А жить хочется. Всего двадцать семь лет.
— Баш на баш… Постараюсь помочь тебе… ты поможешь мне… выкарабкаться…
Думал, не поймет. Но всё поняла. Ушла. Стучала посудой. Потом теребила, заставила сесть, подсунула к губам кружку. Горячий чай в ней пах хвоей, мятой и чабрецом. Возможно, очень правильно, только вот подбор трав… Но выпил с жадностью.
— Есть хотите? Я вам бульона сварила, из тетерева. Будете?
— Буду…
Едва соленый и пахнет неприятно. И, в общем, не так уж и хочется… Всё равно выпил до дна по привычке последнего месяца — съедать всё, потому что в следующий раз могут и не покормить. Откинулся на койку. Тряпье воняет омерзительно. Но когда холодно, выбирать не приходится.
— У вас температура, знаете?
— Ага… Сильная?
— Не знаю, я не умею определять. Но, кажется, вы очень горячий. Вы простыли, наверно.
Чередование алого света и мазутных мазков теней на потолке.
— Отлежусь…
— Еще хотите есть? Я могу вам мяса дать. Или бульона?
— Потом…
Снились оборотни с длиннющими зубами и почему-то крыльями, они терзали прикованное к скале за какой-то надобностью несчастное тело Андрея Шаговского, рвали на клочки, клевали… Хохотали и выли… И вроде еще маячили какой-то факел, кто-то осуждающе хмыкал, но факел вроде был из другой оперы, так и не разобрался…
Страшно. Очень страшно, если вдуматься. Только вдумываться и оставалось. Когда, опустошенная, возвратилась — и в домик, и в себя — вместе возвратился и страх. Опять этот, который всё еще ощущается возможной "добычей", что-то прошептал и снова шкуру содрало и вывернуло. В самый последний момент, когда уже забылось всё и вся. А в следующий раз его ведь с его странными и действенными словами может и не быть рядом. А я сама… не умею обратно… Испугалась за него. Он сказал принести ему поесть — принесла. И еще он просил травы — траву пришлось выуживать из-под снега, находить по запаху. Далеко от дома не отходила, поэтому нашла мало. Брала ту, что пахла подходяще. Не знала, будет ли толк. Но хоть чай. И еще бульон ему. Самой тоже продолжало хотеться есть — это ведь ненормально, что оно постоянно хочется? Только что вытерзала двух перепелок, белку и тетерю. Вторую ему…