Киевская Русь (Греков) - страница 160

И только если у Онежского домажирича не хватит средств выплатить всю сумму, то 20 гривен князь обещает выплачивать попрежнему из своей казны. Далее идет перечень отдельных погостов и мест, расположенных к северу до самого моря, с которых князь решил отдавать св. Софии десятую часть своих даней: "в Онеге на Волдутове погосте 2 сорочка, на Тудорове погосте 2 сорочка, на Ивани погосте с даром 3 сорочка и т. д.".[399] Обращаю внимание на то, что часть имен географических в этом перечне происходит от имен личных, которые, по моему мнению, надо относить к лицам, возвышавшимся над массой, может быть даже к прежним собственникам этих мест, теперь входящих в состав владений новгородского князя Святослава, получившего ее после изгнания Всеволода.

К числу имен географических, получивших свои названия от имен личных, можно отнести следующие: Волдута, Тудор, Иван, Спирк, Вихтуй, Чюдин, Лигуй, Вавдит или Валдит и др. Я не беру на себя смелость утверждать, что я правильно отделил географические имена от личных, тем менее буду настаивать на тождестве лиц, упоминаемых в договорах с названными в грамоте Святослава Ольговича (Спирк-Сфирк, Тудор-Тудор, Лигуй-Лидул). Но я допускаю, что "преже бывшие князи" в Новгороде, т. е. предшественники Святослава Ольговича, его "прадеды и деды" (отец Святослава Олег, дед — Святослав Ярославич, прадед Ярослав Мудрый, прапрадед Владимир Святославич, дальше идут по восходящей Игорь и Ольга — это и есть "прадеды и деды" Святослава Ольговича) "уставили" Новгородскую землю, т. е. завели здесь свои княжеские погосты и села, обложили их "оброками и данями", снабдили их "уставами и уроками". Иными словами, я допускаю, что освоение земли в Новгороде началось давно, и что Ольга "уставляла" лишь там, где еще этих княжеских владений не было. Если Ольга устраивала свои земли, погосты и села в местах, мало освоенных (Деревская земля, бассейн Луги и Меты), то центральные части владений киевского князя (земля полян прежде всего) были "устроены" раньше. Иначе едва ли могло быть.

Барсов, стало быть, считает, что в "Уставе" Святослава Ольговича названы все места, занятые новгородскими славянами. Едва ли это на самом деле так, потому что на основании разысканий самого Барсова видно, что тут названы места в самых разнообразных пунктах Новгородских владений: на севере по pp. Онеге, Ваге, на р. Вытегре, на юге Онежского озера. Не исключена возможность наличия и еще более южных мест (Барсов называет даже район Тихвина), на востоке — р. Вытегра и оз. Лача. Очень мало вероятно, чтобы "колонизация" шла такими огромными и ничем не оправдываемыми скачками. Несомненно, что между Тихвином и Онегой были и другие земли, принадлежавшие новгородцам. Но самое главное возражение против толкования устава Барсовым падает не на эти шаги колонизации, а на необходимость прибегать к "колонизации" вообще для объяснения устава. Без "колонизации" устав объясняется, как мне думается, лучше. Перед нами не славянская колонизация, а освоение земли и сидящего на ней населения без различия этнических его особенностей вооруженными дружинами новгородской знати, тоже без различия этнической ее принадлежности. Все эти Волдуты, Тудоры, Сфирки и др. едва ли были славянами. Предки их либо приходили сюда в богатую пушниной и другими ценностями страну из какой-либо соседней земли, либо, с такой же вероятностью, могли быть местной знатью, как думает не без основания М. К. Любавскйй. И те и другие, однако, могли попадать и в дружину к русским новгородским князьям, что несомненно и случилось с Чудином и, возможно, с некоторыми другими.