Перед нами богатые курские вельможи, которым служит сын землевладельца небольшой руки. Мне кажется, отсюда неизбежен вывод, что курские вельможи тоже были землевладельцами, только крупными, служить которым не было зазорно Феодосию даже с точки зрения его матери, которая крепко блюла честь своего рода, находя несовместимым с его достоинством работу Феодосия по печению в церковь просфор ("молютися, чадо, останися от такыа работы, — твердила она сыну, — укоризну бо приносиши на род свой").[128] Достоинство мелкого землевладельца, по ее мнению, не страдало от службы в доме крупного феодала.
Поскольку мы уже отметили отдельные слои боярства, неодинаковые по своему материальному положению и происхождению, то вполне естественно допустить и разность в характере их материальной базы, по крайней мере, в начальный период их существования на территории Киевского государства. Если норманны, несомненно, входившие в состав боярства (по крайней мере, на севере Руси), вследствие примитивности организации своего завоевания, некоторое время пользовались ленами, составлявшимися "только из даней", то говорить то же о туземной, не-варяжской знати, выросшей в земледельческом обществе в процессе разложения земельной сельской общины и появления частной собственности на землю, решительно невозможно.
Самое верное решение этой задачи будет состоять в допущении, что богатство этих бояр заключалось не только в "сокровищах", но и в земле. Очень вероятно, что в таком именно смысле надо понимать замечание летописца, сделанное им по поводу смерти князя Владимира. "Се же (смерть Владимира) уведевше людие, без числа снидошася и плакашася по нем: боляры аки заступника их земли, убозии акы заступника и кормителя" (Лавр. лет., под 1015 годом).
Признание боярского землевладения в IX-Х вв. в нашей литературе не ново: уже Хлебников в 70-х годах XIX в. высказал убеждение, что "богатство в древнейшее время всегда состояло (он разумеет, конечно, общество с преобладанием земледелия. — Б. Г.) в обладании поземельной собственностью".[129]
Для более позднего времени (XI в.) он высказывается об этом предмете еще более решительно: "…слово бояре не означало наемников, дружинников, игравших прежде более важную роль в дружине, но местных землевладельцев", "старшая или передняя дружина состояла отчасти из выслужившихся младших дружинников", "дружина стала наполняться местными боярами, богатыми землевладельцами".[130]
М. А. Дьяконов уже в XX в., подводя итоги разысканиям по этому вопросу, писал: "Одни предполагают, что лучшие люди древней Руси вышли из торговой аристократии, другие — что это была по преимуществу военная знать; третьи думают, что землевладение издревле выдвигало крупных собственников в первые общественные ряды. Несомненно одно, что в ту пору, от которой сохранилось достаточное число документальных данных, бояре и огнищане являются землевладельцами и рабовладельцами".