Квэп продолжал отрицать решительно все. Даже то, что он Квэп! Но вопрос был ясен, и суд вернулся к прерванному допросу Линды Твардовской. И вот Линда описывает, как раньше, чем об этом попросил Квэп, она сама пришла к решению убить Ванду, чтобы устранить опасную свидетельницу возвращения Квэпа в СССР. Она даёт подробную характеристику дочери, как девушки, воспитанной школой в духе преданности Советской Отчизне, мечтающей о вступлении в комсомол. Линде был ясен выбор, который сделает Ванда между спокойствием матери с её любовником и противостоящим этому спокойствию долгом юной патриотки. Линда рассказывает, как достала яд у старика, занимавшегося в давнее, ульманисовское, время истреблением крыс и насекомых.
— Можете вызвать его. Он… вероятно, жив, — сказала она.
— Что значит «вероятно, жив»? — спросил председательствующий? — Он собирался умереть?
— Н-нет… — в некотором замешательстве ответила Линда. — Я имела в виду, что он очень стар… И потом… я думала, что он… что он, может быть, отравился.
— Отравился или вы его отравили? — быстро спросил Крауш.
— Я?! — испуганно крикнула Твардовская.
— Да, вы!.. Чтобы избавиться ещё от одного опасного свидетеля, снабдившего вас ядом для убийства.
Линда стояла в растерянности, с опущенной головой. Наконец, проговорила так тихо, что Крауш едва расслышал её слова:
— Он же умел обращаться с ядом.
— И знал, кому его продал!
— Просто… он знал, с чем имеет дело.
— С чем или с кем? — насмешливо бросил прокурор.
Линда подняла голову. Но эта попытка смотреть в лицо прокурору была недолгой: её голова тут же снова упала на грудь.
— Значит, все дело в том, что вы пустили против него в ход его же собственный яд?! Цинизм привёл к ошибке, а ошибка привела к тому, что опасный свидетель остался жив… И вот теперь вы решили использовать этого уцелевшего свидетеля в свою же пользу? — Острый подбородок Крауша выдвинулся столь угрожающе, что Линда съёжилась и, казалось, потеряла охоту к дальнейшей откровенности. Но скоро оправилась и с удивительным хладнокровием стала описывать все подробности приготовлений к убийству дочери: как готовила для собирающейся в путь Ванды бутерброд с ветчиной. Да, она хорошо помнит: «именно с ветчиной». Как вскипятила чай, крепкий и сладкий, — такой, какой любила Ванда. Ведь «ещё в последних классах школы девушка стала употреблять крепкий чай, занимаясь по ночам…»
— А почему по ночам? — не удержался от вопроса Крауш. — Разве вы не жили в таких условиях, что можно было заниматься днём?