Наступивший рассвет застал их трясущимися в кузове пикапа. По сторонам от дороги простиралась пустыня. Настоящая, африканская. То есть песок – он и в Африке песок, но кроме него имелись редкие деревья, кусты, трава. И по траве, хотя и не густо, бродили разные звери и птицы.
Больше всего дивился мичман Малыш. Будучи младшим, как по возрасту, так и по званию, он не стеснялся громко высказывать свое изумление.
– Это же страусы, мать их!.. Ох, ешкин пень, жирафы! А это кто, носороги? Не, блин, смотри – попугаи!
Так он доставал всех довольно долго. Наконец, Марконя не выдержал и урезонил боевого пловца.
– Малой, ты как колхозник в Эрмитаже. Пока все на картины пялятся, он уставился через окно на Неву и кричит на весь зал: «Тату, глянь, корабь!»
Дед посмотрел на Марконю с непониманием:
– Ты это к чему?
Тот пожал плечами:
– Да так. К тому, чтобы по сторонам глядел не на скотину, а черных пацанов с автоматами высматривал. Так ведь и в засаду залететь можно. А то – страусы!
Страусов и в самом деле было много. Намного больше, чем людей или еще кого-то.
Интересно, почему?
– Негритосы страусов не едят, брезгуют, – ответил на общий незаданный вопрос командир. – Поэтому их тут и развелось, как мух на навозе.
– А чем же местные тогда харчатся? Тут ведь и жрать-то особо нечего! – удивился Малыш.
– Коз едят, баранов. И не все подряд, а с выбором. Некоторые части, – сообщил Марконя. – Ты гляди внимательнее, пока нас самих на части не порубили.
По сторонам дороги иногда и в самом деле попадались мрачные мужики с автоматами.
– Щуплые они какие-то и маленькие, – заметил Дед. – А дерутся как черти.
Кэп покачал головой и напомнил:
– Вьетнамцы тоже щуплые и маленькие, а американцам задницу надрали. И эти тоже. В Могадишо, в девяносто третьем. Кстати, мы сейчас именно туда и направляемся.
Издалека Могадишо показался прекрасным белокаменным городом, но когда спецназовцы подъехали ближе, выяснилось, что значительная часть белокаменных построек находится в состоянии руин. От построенного итальянцами города осталось немного. Особенно дико и уныло выглядели развалины величественной арки Муссолини. Более поздняя советская застройка тоже пришла в запустение. Традиционные местные дома сохранились лучше.
Дом Абдуллы Находа – это прозвище досталось ему вместе с наследством погибшего дяди Али – стоял на краю города. Спецназовцам почудилось, что в доме и вокруг него что-то празднуют. Глаз разведчика не подвел; оказалось, что хозяин дома празднует день рождения.
– С корабля на бал, – отметил Марконя.
Больше того, это был не просто день рождения. Двадцать два года в жизни сомалийца – это переход из категории «щитоносцев» в возраст «чернобородых». До сих пор некоторые соратники нет-нет да и упрекали Абдуллу в молодости. Отныне авторитет Абдуллы становился непререкаемым.