Первый раз они занимались любовью в его уютной квартире над баром, и Элайн помнила все до мельчайших подробностей, настолько это было дивно.
Ударом ноги захлопнув за собой дверь, Маркус заключил Элайн в объятия и с такой страстью прильнул своим чувственным ртом к ее губам, что у нее закружилась голова. Дрожащими пальцами Элайн гладила его по длинным, до плеч, вьющимся волосам, которые сейчас не были завязаны кожаным шнурочком, как обычно. Его черные кудри были мягкими и шелковистыми, пахли миндалем и иланг-илангом, и от этого аромата Элайн словно захмелела. Она нежно дотрагивалась до смуглого лица Маркуса, наслаждаясь упругостью его кожи и правильными чертами. Он был самым красивым мужчиной из всех, к каким она прикасалась в такой интимной обстановке!
Маркус тихо стонал, вдыхая запах ее волос, а прижавшись к ней, резко вздрогнул. И тогда она поняла, что была для него особенной, как и он — для нее. Опустив Элайн на свою великолепную кровать, он стал целовать ее лицо и губы до тех пор, пока она не захотела его каждой клеточкой тела. Потом он осторожно снял с нее платье, а когда поднялся и медленно, невероятно эротично разделся, Элайн подумала, что никогда еще не испытывала такого счастья.
У Маркуса была превосходная фигура и не столь мускулистая, как у некоторых парней на пляже. Он был пропорционально сложен, с узкими бедрами, его кожа была гладкой и загорелой, у него на груди не росли эти отвратительные волосы, которые всегда отталкивали Элайн, но она знала, что, даже если бы он оказался волосатым с головы до пят, она все равно не стала бы любить его меньше. Впрочем, перед ней не стояло такой дилеммы, ведь у Маркуса было тело молодого греческого бога.
Элайн вся ожила, когда Маркус расстегнул ей кружевной бюстгальтер и начал снимать с нее трусики так неспешно и нежно, словно срывал экзотический цветок. Его теплые и чувственные губы целовали каждую частичку ее обнаженной плоти. И по мере того как Элайн захлестывала волна ощущений, ей становилось ясно, как мало она знала, какой невинной была. Маркус ласково смеялся и продолжал учить ее всему тому, о чем она даже не подозревала, но что ей следовало знать о собственном теле.
Все казалось просто чудом, а его проникновение в нее, первое в жизни Элайн, волнующее из-за их прерывистого дыхания, из-за дрожи их тел, слившихся в предвосхищении удовольствия, осталось навсегда в ее сердце и в ее душе. Маркус двигался так ритмично, так замечательно! Каждое его движение усиливало ее наслаждение, каждое его слово, которое он бормотал, приободряя ее, возбуждало ее все больше, пока наконец стало уже невозможно удержаться на огненной волне бушующего моря страсти, уносящей их в мир любви и вожделения.