Его рука вдруг стянула бретельку ее сарафана и коснулась груди. Джинни затрепетала. Мысли смешались, превратились в единый крик желания. Филип бережно гладил то одну, то другую грудь.
— Ты такая нежная, — прошептал он, и Джинни кожей ощутила его горячее дыхание. Возбуждение становилось непереносимым. Он коснулся языком ее горячего соска.
Неистовый всплеск желания заставил ее содрогнуться. Сила его напугала Джинни, на какое-то время она даже пришла в себя. Вырвавшись, она встала на колени, оправила сарафан и оглянулась вокруг. На пляже по-прежнему никого не было. Не то чтобы это сильно заботило ее; когда Филип целовал ее, ее заботило одно — только бы не перестал. Джинни сглотнула. Это так не похоже на нее, в смятении думала она. Совсем не похоже. Никогда еще обыкновенный поцелуй не заставлял ее потерять голову.
— Так не пойдет, — пробормотала она.
— Чертовски верное замечание, — Филип поднялся и начал отряхивать песок с брюк.
Джинни смотрела на его широкоплечую фигуру, как бы нависшую над ней. Греческий бог, сошедший с Олимпа, чтобы поразвлечься со смертной женщиной.
— Я слишком стар для таких забав на пляже. Давай продолжим в постели.
Вот Филип и высказал желание, не отпускавшее его с тех пор, как он впервые увидел ее. То, что она пытается выдать своего ребенка за сына Креона, не имеет никакого значения, раз он знает, что это ложь.
Джинни очень хотелось подчиниться ему, но она решительно отмела свое желание. Это никуда не годится. Почему же ее тело не внемлет рассудку? Почему оно хочет одного — в постель к Филипу и к черту все остальное?
— О дьявол, — пробормотала Джинни.
В конце концов, она современная женщина, вполне владеющая собой, вовсе не раба своих страстей. То, что она хочет, нет, жаждет заняться любовью с Филипом, еще не значит, что она так и поступит.
— Я не имею ни малейшего желания заниматься с тобой любовью, — произнесла она со всей силой уверенности, на какую была способна.
Филип чуть коснулся ее соска, четко очерченного мокрым платьем.
—Нет?
— Я не буду с тобой заниматься любовью, — повторила она.
— Почему? — его голос прозвучал глубже, и Джинни почувствовала ответную дрожь во всем теле. Она в испуге отступила, не зная, как долго сможет противостоять ему и своим собственным желаниям, если он снова захочет обнять ее.
Она повернулась и побежала к вилле, молясь о том, чтобы Филип ее не преследовал. Ей просто необходимо было какое-то время, чтобы восстановить душевное равновесие. Скажем, два или три года.
Филип смотрел ей вслед. Мокрая юбка облепляла ее ноги. Он со злостью ковырнул ногой песок. Ведь Джинни тоже хочет его! Он чувствовал, она отвечала ему! Почему же она не соглашается лечь с ним в постель? Она же не девственница, не подозревающая о том наслаждении, какое дарит секс.