— Спасибо, помощь подоспела вовремя.
Лидия вздохнула:
— Я и сама была не прочь сбежать. Долго выносить Ставринидисов мне не под силу. А тут еще Филип так странно себя ведет.
— Почему странно?
— Единственное, что он позволяет себе в обществе, — это поцеловать женщину в щечку. А сегодня он прямо не может от тебя оторваться.
Значит, обычно Филип не демонстрирует на публике своих чувств? Выходит, для нее он сделал исключение. Почему? Очевидно, чтобы убедить Ставринидисов в том, что она его любовница. Что ж, пожалуй, она могла бы ему помочь. Недобрая улыбка тронула ее губы.
— Что это у тебя на уме? — неуверенно спросила Лидия.
— Просто думаю, как дать твоему брату то, чего ему хочется, — откровенно сказала Джинни.
Придя в детскую, они убедились, что дети спят, и вернулись к гостям.
Не успели они переступить порог, как раздался голос Филипа:
— Почему так долго?
— Прости, — виновато отозвалась Джинни и поспешила к нему. Она едва сдержала довольную улыбку, поймав его подозрительный взгляд.
Устроившись за его спиной на диване так, чтоб она могла коснуться Филипа, а он ее — нет, Джинни нежно промурлыкала:
— Каждая минута вдали от тебя кажется мне вечностью!
Кажется, так поется в старинном романсе. Она почувствовала, как дрожат его плечи от сдерживаемого смеха. Ему, стало быть, весело? Посмотрим, не развеселится ли он еще больше к концу вечера.
Протянув руку, она погладила его по щеке. Ему, наверное, приходится бриться дважды в день, чтобы не смахивать на пирата.
И ее воображение живо нарисовало такую картину: Филип с короткой черной бородкой, в свободной белой рубашке с широкими рукавами и тугими манжетами. Он стоит на палубе пиратского корабля, и ветер треплет его волосы.
Но тут ее грезы были неожиданно прерваны. Филип схватил ее руку и положил, не отпуская, на свое плечо.
— А как вам понравилась Греция? — весьма нелюбезно поинтересовалась миссис Ставринидис, взбешенная этим, на ее взгляд, совершенно аморальным поведением.
— Чудесно! — Джинни одарила ее небрежной улыбкой, разглаживая воротничок белой рубашки Филипа. — Просто чудесно.
— О, Джейсон, вот, наконец, и ты! — с очевидным облегчением произнесла миссис Ставринидис, увидев хозяина дома.
Воспользовавшись тем, что все повернулись к Джейсону, Филип быстро шепнул Джинни:
— Ни к чему так откровенно!
Джинни невинно посмотрела на него, словно не понимая, о чем это он.
— Мы тут познакомились с твоей очаровательной гостьей, Джейсон, — сказал мистер Ставринидис. — Она как раз рассказывала нам, что она думает о Греции.
Джейсон взглянул на него как на человека, сморозившего страшную глупость.