Скверный день, тяжелый день, сулящий бог знает какие осложнения. И ведь с чего началось? Со сквознячка, подстерегшего Слави в коридоре гостиницы. Еще позавчера меня стало познабливать, но дел было по горло, и я отложил заботы о здоровье до лучших времен. И зря. Спустя сутки озноб перешел в дрожь; я трясся и глотал пилюли, купленные в ближайшей аптеке. Фармацевт, снабдивший меня ими, — карлик с грустным восточным профилем, — пощупал мой пульс с выражением, сулившим катастрофу. «Плохо дело! — Глаза карлика стали еще грустнее. — Хорошенькая порция инфлюэнцы и вдобавок что-нибудь легочное... Покой, немного ракии на ночь и, главное, аспирин». В рецепте грустного пройдохи мне доступны два компонента: таблетки и выпивка. Что касается покоя, то за последние годы я как-то отвык от него, и мысль, что где-то существует тишина, кажется мне нелепой.
Куда мы идем? Ах да, в сладкарницу, выпить по чашечке «турского» — дикой крепости кофе, напоминающего подслащенный хинин. Искра — настоящая дама! — светски улыбается мне сквозь вуаль. Хотел бы я знать, что думают прохожие, наблюдая со стороны немолодого господина в плаще из английской шерсти, шествующего по улице Царя Калояна под ручку с ночной феей?
— Сколько вам лет, Искра?
— Двадцать два. Старуха.
— Не кокетничайте! Скажите лучше, вам не стыдно идти с таким кавалером? Гляньте-ка, у меня весь плащ в грязи.
— Дадите мелочь хозяину, и он все очистит, — просто говорит Искра. — Это недалеко...
Мы ускоряем шаг, и вовремя: небо — старая лейка — решает, что настало время помыть город. Третий или четвертый раз за день. Черт бы его побрал, софийский февраль! С утра над Витошей было по-летнему чисто; солнце возлежало на склоне, высвечивая складки; потом пошел дождь; дождь сменился снегом; и снова вылезло солнце, чтобы через полчаса исчезнуть и дать дню окраситься в фиолетовые тона. С ума можно сойти от перемен!
Между нами говоря, я больше всего на свете люблю постоянство. Всякие там капризы и сюрпризы раздражают меня. За двое суток софийского житья я досыта наелся ими. Двое суток... А впереди — еще несколько долгих дней. Их надо прожить. Где и каким образом?
На эти вопросы у меня нет ответа. И не только на них.
Чашка кофе... Еще одна... После четвертой я завершаю эволюцию от господина Багрянова к бай-Слави. Сближение с Искрой идет такими темпами, что начинает меня тревожить. Признаться, мне не совсем улыбается проснуться поутру в чужой постели с головой, распухшей от ракии и запаха пудры.
Искра мелкими глотками осушает пятую чашку подряд и смотрит на меня глазами собственницы.