— Багрянов, — сказал Петков очень тихо и пригнулся ко мне. — А как быть с улицей Графа Игнатиева, Багрянов?
Конец? Левое веко дергалось, и мне никак не удавалось привести его в порядок. Петков ждал; спичечный коробок в его руке совершал прыжки и кульбиты, становился на ребро. Вид у Петкова был скучающий; он даже, не давал себе труда торжествовать, хотя имел на это основания.
— Что вы о ней знаете? — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал достаточно спокойно.
— О конторе и вашей роли в ней — все.
В голосе Петкова не было издевки, даже простого упрека не было. Он говорил о моем поражении как о чем-то отвлеченном, не имеющем существенного значения. В принципе я ждал, что ДС когда-нибудь нащупает старую контору на улице Игнатиева, но не предполагал, что так быстро, — чиновникам Дирекции пришлось перевернуть тонны архивных бумаг, связанных с сотнями Багряновых.
— Поздравляю, — сказал я сухими губами. — Чистая работа.
— Нормальная, — сказал Петков и подбросил коробок, поймал, поставил на ребро. — Теперь вам будет легче перейти к правде, не так ли?
Я кивнул и облизнул губы. Они просто лопались от сухости.
— Надо написать? — сказал я.
— Пока расскажите. Не торопясь, по порядку.
...Два часа прошли на грани прострации. Очевидно, порой я терял нить рассказа, ибо Петков перебивал меня, возвращая на нужные круги. Семь кругов ада, доставшихся на мою долю. Пачка «Картела» опустела едва ли не на треть, а под потолком комнаты грозовыми тучами плавал слоистый черный дым.
— Любопытно, — сказал Петков, подводя итог. — Значит, контора использовалась как почтовый ящик? И вы всерьез хотите меня в этом убедить?
— Но это именно так!
— Ваш Центр столь расточителен, что способен ухлопать десятки тысяч для того, чтобы вы били баклуши, тратя два часа в неделю на игру в «дайте мне — я передам»? Басни, Багрянов!
Лицевые мускулы не слушались меня, и я догадывался, что Петкову нетрудно прочесть на моей физиономии одно-единственное, над всем превалирующее чувство — отчаяние.
— Как хотите, — сказал я устало. — Откровенно говоря, мне на все плевать. Доказательств у меня нет, и предложить мне нечего. Контора действительно служила почтовым ящиком; потом кто-то наверху счел, что расходы слишком велики, и меня отозвали.
— Кто выходил на связь?
— Всегда один и тот же. Толстенький, круглая лысина, голубые глаза. Письма приходили по почте; он являлся за ними каждый нечетный день недели и забирал. Допросите Марию, она работала у меня и может все подтвердить.
Петков выронил коробок; глаза его выцвели с быстротой картинки, попавшей в раствор кислоты.