— Нет, отчего же? Все именно так. Но одно дело хотеть, мечтать, другое — осуществлять. Вы, конечно, о Ленине слышали?
— Ну, так кто же о нем не слышал?! Много ходит о нем слухов, и все разные. Ведь он каторжник беглый. К тому же, говорят, немецкий шпион.
— Не думаю, — возразил Обручев. — Да и не в этом главное. Суть в том, что он сумел изнутри взорвать Россию, всколыхнуть все мятежные силы, и чтобы унять их... Одним словом, задача не из самых легких. — Он достал портсигар. — Разрешите курить?
— Пожалуйста! С вами, господин поручик, интересно разговаривать.
— А я, по-моему, ничего особенного не сказал. Да, вот о чем спросить хотел: вы не знаете, атаман Бутов — в городе?
— В городе, вы небось к нему?
— Есть намерение.
— Сами или по предписанию свыше?
Обручев помедлил, с наслаждением затянулся и не спеша выпустил тоненькую длинную струйку дыма.
— Вообще сюда дорога привела, — сказал он, уходя от прямого ответа.
Стрюков не мог этого не заметить. Похоже, не доверяет поручик? Опасается? Чего? Чудак человек! Уж если и можно на кого положиться, так это на него, на Ивана Никитича Стрюкова! Впрочем, откуда поручику об этом знать? Решил высказать гостю то, о чем сейчас думал. Пускай знает, с кем имеет дело.
— Если вы имеете насчет меня сомнение, то напрасно. Бояться меня нечего.
— А я и не боюсь, — обронил поручик.
— Словом, я хочу сделать насчет себя аттестацию.
Обручев улыбнулся.
— Поверьте, я вас очень хорошо знаю и понимаю. Откуда? Из рассказов Ирины Ивановны. Кроме того, каждому понятно, что у людей, подобных купцу Стрюкову, одна дорога и определенные взгляды на какие-то житейские проблемы. Так же, скажем, как и у меня. Согласны?
— Именно! К тому же добавьте: я председатель комитета спасения вольного казачества. Сколько лет был городским головой! У атамана Бутова нет от меня секретов. Понятно?
— Как не понять!
— Значит, там, говорите, совдепия? — снова вернулся Стрюков к интересовавшему его вопросу. — Гибнет многострадальная матушка Русь! Да неужто погибнет?! Лично я не могу в такое поверить.
Обручев ткнул окурок в пепельницу — громадную перламутровую раковину и сорвался с места. Глаза его сверкнули.
— Видит бог, Иван Никитич, на Руси есть еще люди...
В комнату вошла Ирина, и поручик умолк, не закончив фразы.
— Иринушка! — Стрюков бросился к дочери, но тут же, спохватившись, обратился к гостю: — Извините, заболтался и совсем позабыл, что вы только с дороги; если не возражаете, я прикажу показать комнату. Оно с дороги, может, то да се... — И, не дожидаясь ответа Обручева, позвал: — Анна! Где ты там?