Тут же появилась бабушка Анна.
— Отведи гостя, — приказал Стрюков, — да помоги, если что надо. Вот так, — обратился он к поручику. — Милости просим, располагайтесь и распоряжайтесь.
Обручев молча поклонился, пристукнув каблуками, взял свои вещи и направился следом за Анной.
Глава восьмая
Стрюкову казалось, что, как только они останутся одни, Ирина кинется к нему, обнимет и прижмется к его груди. Ирина любила его крепко, и он это хорошо знал.
Но она не бросилась к отцу, а устало опустилась в кресло. В сердце Ивана Никитича что-то кольнуло, будто вонзилось острие тончайшей иголки. Ой, как же изменилась Ирина! Здорова ли?
— Ты что же не встретил? — не скрывая обиды, спросила она.
Стрюков удивленно глянул на нее. — Откуда же мне было знать?
— Телеграмму не получил?
— Телеграмму?! Нет, Иринушка, телеграмму я не получал.
Вдруг его охватил прилив бешеной злобы, да такой, что застучало в висках и сжались кулаки.
— Дожили! Докатились!.. Развал в государстве Российском. С кого же спросить? А? Не с кого! Завтра на почте разгром учиню.
Ирина поморщилась, приложила палец к виску.
— Не кричи так, голова болит. Да и нет причины. Подумаешь, телеграмма где-то застряла.
— От тебя и писем давно не было. Может, и они где-то ходят?
— Не писала.
— Что ж так? А я тут с ума сходил. — Пододвинув кресло, он сел к ней поближе. — Ну, рассказывай, дочка, как жилось?
— Да так, — неохотно промямлила Ирина. — Всего сразу не расскажешь. Жилось... — Она нервно закусила нижнюю губу. — Как-нибудь потом. Сейчас лучше не спрашивай. Не надо...
Какая-то неведомая сила сорвала его с места и бросила к дочери.
— Иринушка! Или обидел кто?
Одной рукой он крепко обнял ее за плечи, другой чуть запрокинул голову Ирины, чтобы можно было глянуть прямо в глаза.
Но Ирина успела овладеть собой. Она чуть тряхнула головой и отвела его руку.
— Просто так, нервы, — нехотя обронила она и, приоткрыв дверь, уже почти спокойно, тоном, не допускающим возражений, крикнула: — Анна, там у меня в ридикюле папиросы. Принеси.
Стрюков широко открыл глаза. Да, сегодня дочь преподносила ему сюрприз за сюрпризом.
— Неужто куришь?! — не совсем смело, боясь обидеть ее, спросил Стрюков.
— Курю, — коротко, словно между прочим, ответила она, как будто речь шла о предмете совсем обычном, о котором много и говорить-то не стоит. Ступая по-мужски широко и твердо, она зашагала по комнате. Эта ее походка — тоже что-то совсем новое.
Взгляд отца неотступно следовал за ней.
— Да разве можно, — с укоризной сказал он, — образованной барышне табашничать? Ну, под стать ли тебе такое? Не хватало еще за мадеру приняться или, того лучше, за водку.