Стрюков ринулся в кабинет, достал из сейфа ларец, побросал в портфель пачки денег, а другие рассовал по карманам, взял самые нужные ценные бумаги. Оставшиеся он торопливо рвал и швырял обратно в ящик. Пускай думают большевики, что там золото, ценности! Откроют — не обрадуются. Как очумелый, позабыв, что его ждут, Стрюков не спеша прошелся по комнатам нижнего этажа, спустился в подвал, подошел к одному из колец, вделанных в стену, с трудом повернул его раз и другой, против часовой стрелки... Каменная плаха почти беззвучно подалась внутрь. Стрюков засунул в образовавшуюся пустоту свой портфель, ларец, нащупал в проеме кольцо, вцепился в него обеими руками и потянул на себя — каменная плаха оставалась неподвижной. Вспомнил — делает не то! И уже не первый раз такое с ним... Что за дьявольщина! Какой-то дурман в голове. Чтоб закрыть тайник, поставить каменную плаху на место, не требуется никакой силы, просто надо знать, в какую сторону и сколько раз повернуть кольцо...
В прихожей Стрюков столкнулся с Ириной.
— Ну где же ты пропадаешь?! — не скрывая раздражения, спросила она. — Уж если ехать, то ехать! Вечереть начинает. И лошади не стоят.
— Все готово. Иду.
Во дворе Стрюков подошел к Наде и, чего она не ожидала, пожал ей руку.
— Будь здорова, Надя.
Надя растерялась.
— Оставайся за хозяйку, — просяще сказал он. — Все ключи в прихожей на столике...
— Не надо. Забирайте с собой. Ни к чему мне ваши ключи!
— Ты обиду на меня не таи. Забудь. Чего в жизни не бывает? Держи себя как полная хозяйка... Пока не дам знать. Кому другому — не доверю, а тебе — с готовностью! Долг сторицею воздам! И ты, Василий, тоже оставайся. Расчет будет полный. Хозяйничайте с Надеждой.
— Так я, Иван Никитич, с дорогой душой. Вы не сомневайтесь. Буду блюсти ваше хозяйство, ровно свое! — торопясь и размахивая ручищами в чиненых-перечиненых рукавицах, сказал Василий.
— Знаю, знаю, — прервал его словоизлияние Стрюков. — Жалованье будет идти, как шло. Вернусь — не обижу.
— Как перед богом — щепку не упущу! Крест святой! — Василий размашисто перекрестился. По всему было видно, он готов на что угодно, только поверил бы и доверил ему хозяин.
Стрюков накинул на плечи тулуп, забрался в сани.
— Трогай! — приказал кучеру.
Лошади рванули.
Уже когда пошевни вылетали из ворот, Стрюков приподнялся и крикнул:
— Василий! Надежду слушайся, как меня!
Сани скрылись, а Надя все еще стояла на улице и смотрела им вслед. Уехала бабушка Анна! Уехала...
Василий запер ворота, подошел к ней.
— Чего делать-то будем?
— Не знаю. Что хочешь, то и делай, — отмахнулась Надя.