— Надя, Надь, ты что? — забеспокоился Семен. — Теперь все! Это же наши. Понимаешь?
Надя вытерла по-детски, кулаками, слезы и обратилась к Кобзину:
— Возьмите меня к себе.
— В отряд?
— Да.
— Такую кислую? — пошутил он и, посерьезнев, продолжал: — Успокойся, успокойся, дружок... Не плачь. Слезой дорожить надо, она много стоит. А насчет отряда — подумаем. Ты твердо решила? У нас жизнь тревожная и опасная.
— Я не из нежных.
— Знаю, мне Маликов о тебе рассказывал. Не обижайся на мои слова: нам действительно сейчас трудно, очень трудно. Не каждый сможет выдержать. Вот и хочется, чтоб человек знал, на что идет, чем рискует.
— Я, что хотите, буду делать — стирать, стряпать. Я же все умею, — настойчиво просила Надя.
— В отряде, помимо стирки и стряпни, дел всяких дополна, — заметил Семен Маликов. — Только успевай поворачиваться.
Кобзин, соглашаясь с Семеном, утвердительно кивнул и сказал:
— А в общем-то ты молодец, правильно решила!
— Значит, Петр Алексеевич, дела у нас пойдут в гору, ежели и женский пол за оружие возьмется, — проговорил басом пожилой красногвардеец и, положив руку Наде на плечо, добавил: — Ты, девка, гордись — первая в отряде красногвардейка! Вот какой у тебя чин. Медицина из женского полу есть, а вот чтоб, как говорится, рядовой — нету!
— Ну что ж, откладывать не станем, давай-ка, Надя, приступай к работе! Хозяева уехали, да? Будь за хозяйку, веди, покажи дом. — Взглянув на стоявшего в стороне Обручева, Кобзин подошел к нему. — Спасибо. За помощь Семену Маликову спасибо... Между прочим, откуда у тебя эта пушка?
Обручева резануло обращение к нему Кобзина на «ты», но он не подал виду и только было собрался ответить, как его опередила Надя:
— У этих бандитов взял! — сказала она. — И наверху еще одна лежит. Если бы не он, товарищ Кобзин, я даже не знаю, что бы тут было!
— Вот видите, Петр Алексеевич, я же вам говорил, какой это парень! — воскликнул с жаром Семен Маликов.
— Что собираешься делать? — спросил комиссар Обручева.
— Не знаю, — нерешительно ответил Обручев. — Хочу уехать. — Он слово в слово повторил историю о смерти отца, которую уже рассказывал Наде.
Кобзин одобрил решение студента, но предупредил, что при сложившейся обстановке трудновато пробраться в Ак-булак, все дороги перехвачены белоказаками.
— Я сам уже об этом думал, — ответил Обручев, — но все же решил попытаться.
Кобзин не стал отговаривать, лишь сказал, что, если студент надумает остаться здесь, пусть зайдет к нему. Отряду нужны такие люди. Ведь он, несомненно, понимает, что происходит вокруг?
— Да, конечно, — ответил Обручев.