– Вы можете отнять у меня жизнь, – прорычал Томас, лишенный маневренности, поскольку леди Амелия повисла у него на руке, – можете украсть у меня имя, но, Бог свидетель, вам не удастся лишить имени эту женщину.
– У нее уже есть имя, – хмуро возразил Джек. – Уиллоби. И, слава Богу, она дочь графа. Эта леди легко найдет себе кого-нибудь другого.
– Если вы герцог Уиндем, – выкрикнул Томас, кипя от бешенства, – вам следует уважать свои обязательства!
– Если я герцог Уиндем, не вам указывать мне, что делать.
– Амелия, – с ледяным спокойствием проговорил Томас, – отпустите мою руку.
Но леди Уиллоби тянула его назад:
– Не думаю, что это хорошая мысль.
Лорд Кроуленд воспользовался минутой, чтобы вмешаться.
– Э-э… джентльмены, – заговорил он, вклиниваясь между двумя мужчинами, – нам пока не о чем спорить. Не будем забегать вперед. Давайте сначала дождемся…
И тут Джек нашел спасительную лазейку.
– В любом случае я не буду седьмым герцогом, – заявил он.
– Прошу прощения? – вскинулся Кроуленд, словно Джек был надоедливым насекомым, а не мужчиной, которого граф так отчаянно пытался заполучить в зятья.
– Судите сами. – Джек нахмурился, пытаясь мысленно собрать воедино все разрозненные обрывки фамильной истории, которые успел узнать за последние несколько дней. – Разве я не прав? – Он повернулся к Томасу: – Ваш отец был шестым герцогом. Полагаю, это не в счет, если я должен был наследовать титул.
– О чем это вы тут толкуете, черт побери? – потребовал ответа Кроуленд.
Но Джек заметил, что Томас отлично его понял.
– Ваш отец умер прежде своего отца, – подтвердил Уиндем, – и если ваши родители состояли в браке, вы должны были унаследовать титул после смерти пятого герцога, своего деда, исключив из линии наследования моего отца и меня.
– Что делает меня номером шестым, – заключил Джек.
– Верно.
– Значит, я вовсе не обязан соблюдать договор. Ни один английский суд не сможет обязать меня жениться. Сомневаюсь, что мне пришлось бы выполнять обязательства, даже будь я седьмым герцогом.
– Вам следовало бы обратиться не к мирскому суду, а к суду собственной совести, – гневно возразил Томас.
– Я не просил делать из меня герцога, – угрюмо буркнул Джек.
– Я тоже, – тихо отозвался Томас.
Джек не ответил. Невысказанные слова душили его, но голос отказывался повиноваться и голова, казалось, вот-вот лопнет от беспорядочных мыслей. Ему вдруг стало жарко, галстук впился в шею. Еще недавно он был хозяином собственной жизни, а теперь жизнь подхватила его и понесла, кипя и бурля, словно вышедший из берегов поток.
Джек знал наверняка только одно: он должен найти выход.