Наконец ворота распахнулись. И Даброгеза перестало интересовать окружающее, теперь надо быть начеку. Пришлось спешиться.
Сигулий сидел в зале и вид имел воистину королевский напыщенный и дикий. Тем удивительнее показался Даброгезу ответ, прозвучавший на латыни. Он лишний раз утвердился в догадке, что такой вид здесь правило: раз власть в твоих руках в этот миг — пыжься сколько сил хватает, а то не поймут, не оценят, чего дай еще и скинут!
Временщик был невысок, лыс, багроволиц. Глаза скользили по богатым доспехам Даброгеза высокомерно, но настороженно. "Примеривает на себя, — мелькнуло в голове, — да тебе шлем мой что ведро цыпленку, сморчок, а под панцирем троим таким тесно не будет!" Приветливая сдержанная улыбка не сходила с губ — Даброгез знал этикет и на варварском уровне.
— Нет ничего скромнее моего дара, и все же прошу его принять!
Короб с драгоценными побрякушками по знаку Сигулия подхватил слуга, поставил перед троном, откинул крышку. Сигулий оказался умнее, чем предполагал Даброгез. Он не бросился к каменьям, не стал их пересыпать с руки на руку, судорожно высчитывая, сколько на это можно купить. Нет, он почти не взглянул на короб, тускло выразил благодарность.
— Как здоровье несравненного и могучего полководца? — поинтересовался Даброгез.
— Бог милует, — отозвался несравненный.
— А-а?..
— Плохо, очень плохо, — не дослушав, скорбным голосом пропел Сигулий, лицо его оживилось, — Рекс слаб. Но уповаем на господа.
Он воздел руки к потолку, нависшему закопченными черными сводами, закатил глаза. "Вот ты и попался, сморчок, — полегчало на душе у Даброгеза, теперь он не сомневался, кто здесь властитель, — слава Роду, Христу, Юпитеру и всем прочим! Нет нужды скакать через головы!" Он стал еще приторней: расточал комплименты и не торопился, знал, что когда придет время, этот узурпатор Сигулий сам задаст вопрос.
"Но кто же он все-таки, галл? Не похоже. Не франк, это точно. Может, потомок римских легионеров,"оседавших здесь не меньше трех сотен лет подряд?" В сущности, Даброгезу было на это наплевать.
— Что привело столь сиятельного всадника в наши края? спросил наконец Сигулий, и его лиловый нос опустился книзу, навис над рыжеватой щетиной, глаза застыли.
"Префект, снова префект, тот же взгляд! — Даброгез пожалел, что слишком мало хлебнул снадобья, память опять начинала мучить. — Всех, всех их распинать, прав был вождь алеманов!"
— Исключительно желание быть одним из ничтожных слуг владыки могущественного и просвещенного! — Даброгезу стало противно от выдавленной лести, но без нее нельзя, не поймут, не оценят. "Мозгляк, владыка червей и мокриц!" — стучало в мозгу. Он гнал раздражение и презрение прочь — дело прежде всего. А ради такого дела можно пойти и на унижения, а уж потом, потом… Говорил он мягко и разборчиво. — Я и мои люди готовы…