— Нет, — промолвил он. Затем резко повернулся и быстро вышел, едва не сбившись на бег, охваченный каким-то необъяснимым, почти паническим страхом.
* * *
— Я вовсе не уверена, что это самый правильный выход, — промолвила Мабри, стоя в дверях.
Кэссиди, сидевшая за заваленным бумагами письменным столом Шона, приподняла голову и посмотрела на нее. С той самой минуты, как ушел Тьернан, она трудилась, не покладая рук. Разбирала и сортировала бумаги, читала протоколы, все глубже и глубже погружаясь в мир ужаса и страха.
Здесь были и самый первый протокол, составленный полицией на месте преступления, и первый отчет судебно-медицинского эксперта. Причиной смерти Дианы Скотт-Тьернан стала массивная кровопотеря из-за перерезанной аорты. Возраст плода в её чреве был около семи недель; вскоре после того, как сердце Дианы Тьернан остановилось, плод задохнулся.
Полиция обнаружила признаки борьбы. На теле убитой остались синяки, а под ногтями её нашли следы крови. Кровь оказалась той же группы, что и у мужа Дианы, руках которого были в свежих царапинах. По словам самого Тьернана, исцарапал его какой-то бродячий кот.
Кэссиди читала все это, пребывая в каком-то полуоглушенном состоянии. Снова и снова она повторяла себе, что не должна принимать случившееся столь близко к сердцу — в конце концов никого из этих людей она толком и не знала. Сумей она только внушить себе и представить, что читает обыкновенный детектив, нечто сродни творений Агаты Кристи, и ощущение легкой тошноты, почти постоянно преследовавшее её в последнее время, отступило бы.
Кэссиди посмотрела на Мабри. Бледное холеное лицо жены Шона было спокойно.
— Не самый правильный выход? — эхом откликнулась Кэссиди. — Почему ты так считаешь? Между прочим, именно ты вызвала меня сюда.
Мабри скорчила очаровательную гримаску.
— Шон твердо решил, что необходимо вызвать тебя к нам, а ты сама знаешь — перечить твоему отцу, когда он на что-то настроился, невозможно. Она величаво, с присущей классной модели грацией, проплыла в гостиную, почему-то старательно избегая зеленого кожаного кресла. Кэссиди, как ни старалась, так и не поняла — почему.
— Значит на самом деле он вовсе не болен? — спросила она. — Надул меня, что ли?
— Не знаю, — пожала плечами Мабри. — Несколько раз к врачу он ходил в те времена, когда мы с ним познакомились, об этом и речи не могло быть. Меня он с собой отказывался брать наотрез, а в ответ на все мои расспросы неизменно твердил, что речь идет о самом банальном запоре. Хотя, если хочешь знать мое мнение, то с пищеварением у Шона все идеально.