— Ты очень невнимательный! — говорил Владимир Иосифович.
А сам даже не заметил, что у него прямо перед окном вбили в землю щит «Уязвимые места танка». Там был изображен танк в разрезе в натуральную величину и стрелочками указаны его слабые места.
Мы сидели у раскрытого окна, и я спросил:
— Отгадайте, что у вас нового?
— Где?
— Во дворе.
— Ничего, — ответил Владимир Иосифович. И мы, как обычно, отправились на кухню поесть бутербродов с приправой.
Это были редкие минуты, когда мы полностью понимали друг друга.
Только за едой я не засыпал, когда его видел. А он не предлагал мне пересмотреть всю мою жизнь для того чтобы выучить таблицу умножения.
Мы молча жевали приправу, принюхиваясь к южным травам, тоскуя о море, и, как говорится, «всеми фибрами своего чемодана» оба ощущали, как хорошо иной раз полодырничать.
Вдруг я заметил, что наша приправа уже не оранжевая, а серая, и поделился с Владимиром Иосифовичем своим наблюдением.
— Видно, она отсырела, — сказал он и высыпал ее на стол посушить.
А она как пошла расползаться! Он ее — в кучку, в кучку! А она — вж-ж-ж! — во все стороны. Я кричу:
— Владимир Иосифович, у вас есть микроскоп?
Он говорит:
— Нету.
— Как это в доме, — кричу я ему, — не иметь микроскопа?!
— Зачем он мне? — спрашивает.
Вместо ответа я вынул из кармана лупу — у меня ключи от квартиры и от почтового ящика прикреплены к лупе — и взглянул на приправу.
Это была кишащая масса каких-то невиданных прозрачных существ. Причем у каждого — пара клешней, шесть пар ног — волосатых — и усы!!!
— Мамочки родные… — сказал Владимир Иосифович. — Мамочки мои родные!..
С ним просто ужас что творилось. Жизнь микромира поразила его в самое сердце. Он стоял, вытаращив глаза с белыми ресницами, растерянный, как танк в разрезе…
— Андрей! — сказал он, когда я пришел к нему в следующий раз.
Он лежал на полу, такой задумчивый, в одних трусах.
— Что ты мне посоветуешь вначале купить — микроскоп или телескоп?..
Он разучил мою последнюю песню «Стучат пружины за окном, чаек попахивает салом» и распевал ее с утра пораньше, устроившись на подоконнике и свесив ноги во двор.
Когда я уходил, он говорил мне:
— В другой раз не опаздывай, Андрюха! Если я уж жду тебя, так уж жду!!!
А как-то однажды он вдруг помрачнел и спросил:
— Андрей, мы не умрем?
— Нет, — ответил я, — никогда!
Больше я его не видел. Он оставил наши места. Случилось это так. Рано утром я забежал к нему перед школой, звонил-звонил — не открывает. А соседка выглянула и говорит:
— Нет его, не звони. Ушел наш Иосич.
— Как ушел? — спрашиваю.
— Босиком. И с котомкой.