Я выбрался на другой берег, встряхнулся, огляделся. Пока чисто.
— Слезайте, их тут нет.
Мальчики послушались не сразу, они мертвой хваткой вцепились в спину.
— Все на месте? Андрая?
Капитан не ответил. Он, не отрываясь, глядел на тот берег. Земля там шевелилась, бурлила от множества гибких сверкающих тел, их вал подкатывался к самому краю воды.
А на берегу, среди сплетающегося змеиного клубка билось на земле мальчишеское тело.
Кто?!
Я прыжком перемахнул через реку, смел ударом змей, и выхватил мальчика из клубка. Моиз! Лицо, в испарине пота, все было изъязвлено глубокими укусами, рот распахнут в немом крике. Он задыхался.
Нейротоксичный яд мамбы и кобры парализует дыхательные мышцы, цитотоксичный яд бумсланга и гадюки разрушает клетки тела. Что толку от всей это информации, которую услужливо выдает энциклопедия, если Моиз вот-вот умрет?!
В ярости я растоптал кобру, обвившуюся вокруг ноги, и понес мальчика обратно.
Моиз хрипел, цепляясь руками в шерсть. Зрачки его расширились до пределов радужки, и в их черных колодцах качалось мое отражение. Последнее, что он видит. Прости меня, малыш, я не смог тебя спасти.
Когда я положил его на землю, мальчик уже не дышал.
— Он…он умер? — голос Андраи сорвался.
Мальчики медленно окружили Моиза.
— Да.
Симон сел возле него.
— Всего… везде…искусали.
— Как же…Джу, спаси его! — Питер смотрел на меня, словно ожидал чуда, — Ты же можешь, Джу!
— Нет, малыш, не могу. Я не умею воскрешать людей. Прости.
Сейчас я бы отдал за сыворотку все.
Мальчики подавленно молчали, не сводили глаз с Моиза. Они видели, как умирают враги, как умирают боевые товарищи, но такая страшная смерть их потрясла.
— Надо похоронить его, — после долгого молчания сказал я. — Андрая?
— Да, — встряхнулся тот. — Надо вырыть могилу. Отряд.
Красно-бурая земля легко поддавалась мачете, мальчики рыли яму, я выбирал землю. Когда же он сорвался?
Я раз за разом прокручивал свои действия. Да, если бы я не ускорился при входе в реку, то Моиз бы не слетел. Общая масса груза изменилась, но я не успел отреагировать — торопился на другой берег. А стоило всего лишь обернуться. Я виноват.
Я бережно опустил Моиза в могилу. Лицо его распухло и почернело от яда. Я вытер запекшуюся кровь, закрыл глаза. Ему уже не было больно. Когда я найду того, кто это сделал, кто натравил змей…
— Он сидел рядом, и слетел, — Симон встал у края, — Я кричал, но ты не слышал.
— Я не успел. Он был твоим другом?
— Он… да. Другом.
Один за другим мальчики вставали возле могилы. Земля осыпалась, припорашивала темные руки, вытянутые вдоль тела.