Копии протоколов многих организаций Хедлюнд собирал в течение ряда лет. На первый взгляд делал он это бессистемно. Однако в них во всех обнаруживалось нечто общее, а именно: при голосовании были забаллотированы либо он сам, либо хорошо обоснованные им предложения о "прямых акциях". Контраргументы на жаргоне левых сил сводились к тому, что эти предложения аморфны, но по сути речь шла о более или менее решительном отказе от таких акций.
Главный недостаток в папке немецких писем - это отсутствие копий писем самого Хедлюнда, были лишь ответы на них. Таким образом, только из писем немцев и аргументов в них можно было попытаться понять, о чем сам Хедлюнд писал в своих посланиях. Картина выходила примерно следующая.
Сам Хедлюнд - за "прямые акции", но "мелкобуржуазные элементы" из его окружения - против; Хедлюнд имел в виду, что во все сокращающемся прогрессивном движении - последнее, видимо, означало "левое" - нет вкуса к "прямым акциям" и поэтому сделать что-либо в этом направлении не удастся. По крайней мере невозможно открыть глаза товарищам.
Таким образом, по его мнению, товарищи больше всего страдали от иллюзий в отношении буржуазной демократии и лишь когда эти иллюзии исчезнут, можно будет думать о дальнейших шагах.
Последнее его рассуждение представляло особый интерес. Фактически так оно сейчас и происходило, например, с Аннелис и Сундом - они получили основательный урок "буржуазной демократии", не так ли?
Странным показалось и отсутствие взаимопонимания между Хедлюндом и его подружкой Петрой. Ведь они жили вместе, и вроде бы надо было исходить именно из этого. Но фактических доказательств не было, поскольку Петра Хернберг тоже оказалась одним из "мелкобуржуазных элементов", не желающих идти на "прямые акции".
- Так что, если среди этих четверых и есть наш клиент, то это, без сомнения, Хедлюнд, - сделал вывод Карл.
Во второй половине дня он почувствовал, что начинает испытывать чуть ли не презрение к Хедлюнду. Насколько Карл помнил, именно таких дурней им удавалось раньше вышвыривать из "Кларте" и других организаций. Такие хедлюнды всегда попадались, но никому из них не удавалось добиться ни влияния, ни доверия в левом движении. А этот - явное исключение.
- Вполне приемлемая мысль, - поддержал Фристедт. Но проблема заключалась в том, что допросить Хедлюнда не удавалось. Он сумел даже обзавестись настоящим адвокатом, а тот с убийственной эффективностью разрушил все старания следователей хоть что-то выдавить из подозреваемого.
Нэслюнд прислал несколько отчетов о различного вида связях между семью палестинцами и четырьмя шведами, но уже после беглого ознакомления с ними Фристедт понял, что все это - барахло. Несколько телефонных разговоров, свидетельствовавших о том, что какие-то палестинцы звонили каким-то шведам и выражали беспокойство в связи с публикациями в газетах. Ничего странного в этом не было. И в целом материал не содержал чего-нибудь неожиданного и был по сути сродни чисто математическим выкладкам.