Шагая по пляжу, который порывы ветра не успевали высушить между двумя ливнями, она, утопая в песке, вязком как цемент, ворчала:
— Море в дождь, вот уж спасибо!
— Ну, в конце концов, что же ты любишь? Море или солнце? Посмотри, вокруг вода, горизонт, бескрайнее пространство!
Она призналась, что никогда раньше не замечала красоты моря и побережья, довольствуясь солнечным теплом.
— У тебя бедное восприятие! Как можно сводить пейзаж к солнцу?
Она согласилась, что неправа. Рядом с ним она с легкой досадой осознала, что его мир куда богаче, так как он всегда искал что-то удивительное и всегда находил его.
Они зашли пообедать в ресторан, который, несмотря на некоторую роскошь, был задуман в фольклорном стиле.
— Тебя это не смущает?
— Что?
— Что все это ненастоящее — ресторан, мебель, обслуживание? Что весь интерьер рассчитан на простаков вроде тебя. Может, это и высококлассный туризм, но это все-таки туризм!
— Это место настоящее, блюда тоже, и я в самом деле нахожусь здесь с тобой.
Его искренность ее обезоружила. Но она все-таки продолжала настаивать:
— Так значит, тебя здесь ничто не шокирует?
Он незаметно огляделся.
— Мне кажется, что обстановка просто прелестна и люди довольно милы.
— Эти люди ужасны!
— С чего ты взяла? Самые обыкновенные люди.
— Ты посмотри на эту официантку. Она приводит меня в ужас.
— Ну что ты, ей двадцать лет, она…
— Да, именно в ужас. У нее близко посаженные глаза. Малюсенькие и посаженные очень близко к переносице.
— Ну и что? Я и не заметил. Она похоже тоже не замечает этого; она кажется уверенной в себе и своем обаянии.
— К счастью для нее, иначе ей бы пришлось покончить с собой! Или вон тот, сомелье: во рту не хватает зуба. Ты что, не заметил, что я избегала на него смотреть, когда он к нам обратился?
— Элен, не можешь же ты отказаться разговаривать с человеком из-за какого-то зуба?
— Очень даже могу.
— Он не становится от этого человеком второго сорта, недостойным твоего внимания. Ты шутишь, наверное: человечество не сводится к совершенным зубам.
Когда он переходил к подобным общетеоретическим выводам, настаивать казалось ей грубостью.
— Что еще?
— Ну, например, люди за соседним столиком.
— А с ними что не так?
— Они старые.
— Это что, недостаток?
— Ты хотел бы, чтобы я стала такой, как они? С дряблой кожей, вздутым животом, обвисшей грудью?
— Если ты позволишь, мне кажется, что я буду тебя любить, и когда ты состаришься.
— Не говори чепухи. А вон та девчонка?
— Что? Что может быть не так в несчастном ребенке?
— У нее явно плохой характер. А еще у нее нет шеи. Заметь, ее можно пожалеть… присмотрись к ее родителям!