— Подожди, скоро кое-что увидишь, — в очередной раз интриговал Лидию ее спутник.
Сам он, неоднократно видевший предстоящее зрелище, не отводил глаз от лица девушки, наблюдая за ее реакцией. Выражение предвкушения очень скоро сменилось удивлением и восторгом, когда вдруг вода перед ними ожила, забурлила маленькими вихрями, постепенно объединившимися в одну огромную водяную воронку, вращающуюся с немалой скоростью.
— Это Сальтштраумен, самый мощный водоворот в мире, — пояснил Джейк, — он появляется каждые шесть часов, когда прилив и отлив сменяют друг друга. Ты только представь, какая силища — четыреста миллионов тонн воды передвигаются со скоростью примерно в двадцать два узла. И, как ни странно, там все равно можно проплыть.
— Быть не может!
— Есть один относительно безопасный просвет, просто рай для рыболовов. Мы с другом Лоуренсом приезжали сюда после выпускного, — мужчина улыбнулся своим воспоминаниям, — проплыли тогда отсюда до Лофотенских островов, наблюдали за орланами. Здесь очень хорошо летом.
— Видимо, не так ветрено? — поежилась Лидия. Джейк засмеялся и обнял девушку за талию:
— Да уж, если Тромсё называют северным Парижем, то Бодо — однозначно Чикаго, город ветров. Кстати, мы тут даже ныряли. На скалах под водоворотом полно кораллов и морских лилий. Непередаваемая красота.
Лидия с сомнением посмотрела на бурлящие потоки воды и поинтересовалась:
— Разве не опасно здесь нырять?
— Нет, если соблюдать определенные правила безопасности и постоянно контролировать ситуацию. Мы неплохо тогда повеселились.
Лидия легко поцеловала собеседника в уголок рта:
— Но все-таки от этих вроде бы приятных воспоминаний ты как-то погрустнел. Что случилось, Джейк? Вы с Лоуренсом рассорились?
— Нет, — ответил мужчина.
На самом деле, выйдя из больницы после операции, он просто стал избегать старого друга. И своих маленьких крестников, соответственно, тоже. В былые времена Джейк с удовольствием возился с малышами, с упоением играл в железную дорогу с Джошем и строил из кубиков башенки для Мейси. Но вот уже полтора года он под любым предлогом отказывался от встреч. Джейк ненавидел себя за то, что своим поведением причинял боль любимым людям, но не мог он терпеть эту муку — видеть, что у Лоуренса в избытке всего того, о чем он, Джейк, теперь даже мечтать не смеет. Чего у него никогда не будет.
— Хорошо, не хочешь говорить — не надо, — не стала настаивать Лидия, — но позволь дать тебе один совет: мне кажется, ты слишком строг к себе. Будь поснисходительнее.
— Как ты к себе?
— Мне еще предстоит этому научиться, но я полна решимости.