— Я учительница. Преподаю музыку.
— Да, вы похожи на учительницу.
— Пожалуй.
«Черт, — расстроился Поттс. — Что я несу?»
— Я хотел сказать, это же здорово. Вы выглядите… ну… мило.
— Мило и скучно.
— Нет, вовсе нет. То есть…
— Да ничего. Я знаю, что меня не назовешь самой эффектной красоткой в мире.
— Нет, вы… — Поттс вспотел. — Я сейчас все не то говорю.
— Да вы просто скалсите, что думаете. Не бой-тись. Вы меня не обидите.
— Но я не плохое хотел сказать, а как раз наоборот…
Ингрид улыбнулась. Ей нравилось с ним играть.
— То есть комплимент?
— Ага.
— Ну комплимент мне пригодился бы. Все, теперь я вас так просто не отпущу. Придется вам произнести его.
— Вы надо мной смеетесь.
— Вас ужасно приятно дразнить. Так что там с комплиментом?
— Вы не очень-то мне помогаете.
— Точно.
— Мне нравится с вами разговаривать. Мне хотелось с вами заговорить, когда я вас впервые увидел — там, в магазине.
— Почему же не заговорили?
— Ну я такой… понимаете. Грубый. Я подумал, вы сразу закричите.
— Не знаю, удивит ли вас это. Мне тоже хотелось с вами заговорить.
— Правда?
— Иногда грубость — как раз то, что надо. Привлекает. Все люди вокруг меня такие — как сказать? — хорошо воспитанные и манерные. Дайте посмотреть на ваши руки.
— Нет, они…
— Да ладно.
Поттс протянул руки. Она пробежала пальцами по его ладоням. Ему показалось, что в задницу вставили провод под напряжением.
— У меня руки, как у отца, — пояснил Поттс. — Он их называл руками тупого выродка. Тупого выродка, у которого выбора нет.
— А по-моему, красивые.
— Нуда, конечно.
— Я серьезно.
Поттс убрал руки.
— Вот у вашего друга Марка, небось, руки гладкие, как у младенца.
— Вы злитесь.
— Нет. Просто, когда оказываюсь рядом с такими, как вы, и понимаю, кто я такой, то быстро встаю на свое место.
— Я совсем не то хотела сказать. И вы это знаете.
— Я автомеханик, чиню мотоциклы. Честная работа. Всю жизнь вкалываю. А когда вкалываешь — руки такими становятся. И ничего в них красивого нет. Вот посмотрите… — Поттс взял Ингрид за руку и провел заскорузлым указательным пальцем по внутренней стороне предплечья. На нежной коже осталась розовая полоса. Она поежилась. Он решил, что от отвращения. — Ничего красивого, — сказал Поттс. — Не такие, как женщинам надо.
— А откуда вы знаете, что нужно женщинам? — спросила Ингрид.
Поттс в замешательстве посмотрел на нее. Она бросила взгляд на часы.
— Мне пора. Надо возвращаться к маме. Не могу оставлять ее одну надолго.
— Да, конечно, — кивнул Поттс, решив, что отпугнул ее.
— Приходите ко мне поужинать, — проговорила она быстро. — Придете?