Она не могла отвечать. Он захватил ее губы жадным поцелуем, приятным и сводящим с ума. Язык его жадно проникал через ее губы, поглощая сладость, которую находил внутри.
Дикон соскользнул рукой вниз по ее телу, опаляя ее кожу сквозь блузку. Коуди затаила дыхание, потом задрожала, когда та же самая рука проскользнула у нее между бедер. Она выгнулась к его широкой ладони, наполняясь вдруг сладким теплом, уступая ему.
Такое сильное желание слишком опасно. Наконец, он поднял голову. Взгляд его был раскаленным.
— Побьюсь об заклад, старина Генри никогда тебя так не целовал, — заявил он.
Его слова пробивались через сознание Коуди, сквозь чувственный туман. Она моргнула. Дикон мог ненавидеть ее за то, что она ему сделала, но Генри ни в чем не виноват.
— Ради Бога, не надо. Он еще крепче сжал ее.
— Так целовал или нет?
— Нет, — чуть не заплакала Коуди.
— Почему же ты все бросила, Коуди? — настойчиво добивался он ответа. — Нам так хорошо вместе…
Он немного посмотрел на нее, когда руки его плотнее прижались к самому сердцу ее желания.
— И сейчас… Подумай…
Наконец, он отпустил Коуди и отступил, чувствуя необходимость создать между ними некоторую дистанцию, как физически, так и эмоционально. Дикон был чрезмерно возбужден, ему хотелось ударить, грохнуть кулаком по стене. Оглядываясь по сторонам, Дикон действительно оценивал объем работы, которую ему предстояло сделать, чувствуя необходимость израсходовать свой гнев, разочарование и откровенное сексуальное возбуждение. Он знал, чем иначе все кончится. Или наговорит ерунды, что еще хуже.
— Иди домой, Коуди, — попросил он. — Я вытащу все отсюда, тогда сама разберешь, что нужно, а что нет.
Все было напихано так тесно, что выяснить на месте, что к чему, было совершенно невозможно.
— Мне надо побыть одному, иначе я наговорю лишнего, о чем потом пожалею.
К глазам у Коуди подступили слезы, она повернулась и убежала.
Два дня спустя Коуди чуть не съехала в кювет, когда увидела Дикона, собирающего мусор вдоль шоссе. Сначала она подумала, что ей показалось. Затем она разглядела его черную рубашку, которую он одевал, когда помогал ей чистить гараж. Но даже если бы она не узнала рубашку, ни с чем не спутала бы его фигуру. Никто не носил таких узких джинсов и никто так здорово в них не выглядел. Но почему, черт возьми, он собирает мусор!
Коуди затормозила, съехала с дороги, остановив машину на обочине. Она выключила мотор всего в десяти ярдах от него. Он беззаботно взглянул, когда она вышла из машины и захлопнула дверцу.
— Дикон, какого черта!
Глаза его были скрыты за зеркальными солнцезащитными очками, на лбу повязана пропитанная потом красная повязка.