Тебе, может, и давал, а вот мне от него ничего не досталось.
А почему тебя Скрипач зовут, — неожиданно спросил Угрюмый.
Давно это было, — грустно вздохнул Скрипач. — Я ведь в детстве на скрипке играл.
Где играл? — поинтересовался Хромой.
В музыкальной школе. И, кстати, хорошо играл. Меня все друзья скрипачом звали. Вот эта кликуха ко мне и приклеилась.
И что же потом? — спросил Дима.
А потом попёрли меня из этой школы.
За что?
Концерт у нас был отборочный. Из всей школы должны были одного отобрать на конкурс. А нас двое самых лучших было: я и ещё один парень. Такая гнида, что даже сейчас о нём спокойно говорить не могу. — Скрипач задумался. Память перенесла его в далёкое детство, где он был не зэком, а восходящей звездой.
Ну и что? Ты победил его? — вывел из воспоминаний Скрипача Косой.
Победил. Я ему перед концертом надфилем струну подпилил, чтобы он настроить скрипку не смог. Он таких петухов навыдавал, что комиссия его даже до конца не дослушала.
И тебя на конкурс отправили? — спросил Хромой.
Отправили. Только не на конкурс, а за ворота. Какая-то сволочь капнула. Осмотрели скрипку, нашли следы надфиля и решили, что в этом году на конкурс никого посылать не будут.
А с парнем тем что? — Дима сочувственно посмотрел в сторону Скрипача.
Ничего. Через год победил на конкурсе. Потом закончил консерваторию. Сейчас в симфоническом оркестре играет. Весь мир уже объехал. Деньги лопатой гребёт. А у меня от скрипки только кликуха осталась.
А если бы ты не подпилил струны? Что бы тогда было? — спросил Косой.
Не знаю. Во всяком случае, на нарах бы не парился. Первым, конечно, я не стал бы, он действительно лучше меня играл, но вторым-то был я.
Все задумались. В камере стало тихо. Каждый ушёл в своё прошлое и не хотел возвращаться. Первым тишину нарушил Косой.
Выходит, ты не ему, а себе струну подрезал.
Выходит так, — грустно ответил Скрипач.
Значит, и тебе Бог дал талант, а ты его взять не захотел, — заметил Дима.
Да, что сейчас об этом! Может быть, и дано мне было! Второй-то раз кто же даст? Такого даже ваш Бог не может.
Больно ты много про Бога знаешь! — прервал Скрипача Угрюмый. — Если ты живой, то значит, Бог не оставит тебя. Проси и воздастся, так, кажется, в писание сказано? Может быть, Бог тебе и сейчас, в данную минуту, что-то даёт, а ты по глупости своей опять от даров отказываешься.
Уж не параша ли его дар!? Может он из милости меня в тюряге держит?
А может и из милости, — прорычал Угрюмый. — Куда тебя такого выпускать? Выпусти, так ты опять струну кому-нибудь подрежешь.