Я и сам себе удивлялся. Всё не мог понять, что это изменилось внутри меня? А потом понял. Это же всё началось, когда ты к нам пришёл.
И что же ты понял?
Меня поразило то, как ты раскаялся: Не для того, чтобы тебя простили, не для того, чтобы когда-нибудь это в зачёт пошло, а просто потому, что жить иначе невозможно. Вот когда я так раскаялся, сразу всё и понял.
А что понял-то? — недоумённо уставился на Хромого Косой.
Понял, что Бог мне дал Царя, а я взял, то, что мне было дано.
Хромой, мне кажется, что ты с чифиром переборщил. С тобой всё в порядке? — не понял Косой.
Это я раньше был не в порядке, а сейчас у меня действительно всё в порядке.
Косой скорчил непонимающую физиономию, хотел ещё что-то спросить, но не успел. Дверь камеры открылась, и в неё вошёл прапорщик с двумя конвоирами.
Что это за посиделки!? — крикнул прапорщик, — Думаете, весь этап вас ждать будет? А ну пошевеливайтесь!
Заключённые быстро собрали свои нехитрые пожитки и выстроились перед прапорщиком. Самым последним в строй встал Хромой. Но, встав в него, он снова вышел из строя и подошёл к Царю.
Жалко расставаться с тобой, — сказал он. — С тобой так хорошо, так легко было, лучше, чем на воле — ей Богу! А главное, всё ясно: для чего живёшь, что делать надо…
Хромой неожиданно замолчал и с испугом посмотрел на Диму.
Царь, а ты знаешь, я не знаю, что мне сейчас делать! Скажи мне, что делать?
Ничего, — тихо ответил Дима.
Что значит ничего?
Ничего значит ничего. Всё, что ты должен был сделать в этой жизни, ты уже сделал.
Но жизнь продолжается! Я обязан в ней что-то делать!
Дима ничего не ответил и опустил глаза.
Ты хочешь сказать, что моя жизнь закончилась, и мне осталось только умереть?
А разве это страшно, когда успел всё сделать? — спросил Дима.
Прапорщик и конвоиры с интересом слушали диалог двух заключённых и ничего не могли понять. Наконец терпение прапорщика кончилось.
Кончай базар! — крикнул он. — На зоне тебе всё объяснят!
Хромой встал в строй. Прапорщик уже хотел дать команду заключённым, но не успел. Хромой схватился за грудь и упал, как подкошенный.
Врача! Срочно врача! — закричал прапорщик.
Один конвоир выскочил из камеры и побежал по коридору. Строй заключённых рассыпался. Они вместе с конвоирами и прапорщиком прижались к стене и с ужасом смотрели на Царя.
Дима посмотрел на прапорщика и тихо сказал:
Врач ему уже не поможет.
Перед начальником тюрьмы навытяжку стояли прапорщик и врач. Начальник, молча, изучал документы. Наконец он оторвал свой взгляд от бумаг и посмотрел на врача.