— Черт побери, ты прекрасно знаешь, что я не стану подставлять тебя. — Он крепко стиснул ладонью ее затылок, но она не почувствовала боли. Большим пальцем он нежно провел по ее губам и щеке, затем со вздохом прижался лбом к ее лбу. — Бумаги у тебя в кабинете?
Они там, и там же находится ее мать, но Рэйчел не хотела, чтобы Джексон заставил Эмили насторожиться по поводу истинной цели своего визита.
— О, дорогая, — словно нарочно, прозвучал позади Джексона голос Эмили. Думаю, мне следовало еще немного подождать. — Распространяя вокруг себя запах дорогих духов, ее мать с серебряным подносом в руках прошла перед ними. — Но раз я уже здесь, думаю, нам всем неплохо будет выпить по чашечке кофе. Это особый, гавайский сорт.
Джексон отпрянул от Рэйчел, случайно коснувшись своей огромной ладонью ее обнаженной руки. Ее тело непроизвольно отреагировало дрожью на это прикосновение. Он заметил это, зрачки его потемневших глаз расширились, но он крепко стиснул губы. Лишь щека болезненно дернулась. И хоть пока Джексон не произнес ни слова, Рэйчел понимала, что он не станет долго скрывать своих подозрений. Любой ценой она должна помешать ему сообщить матери о кражах. Обвинения могут оказаться ложными, а Эмили вовсе незачем попусту волноваться.
— В самом деле, выпейте кофе» — предложила Рэйчел, — а я сейчас вернусь.
Прежде чем он успел возразить, она бросилась в кабинет и закрыла за собой дверь. Квитанции за предыдущий день, как обычно, должны быть у нее на столе для просмотра и внесения данных в компьютер.
Она быстро просмотрела стопку бумаг, но ничего относящегося к вазе не нашла. Рэйчел скорбно опустила голову, но это лишь усилило тупую боль в висках и не давало сосредоточиться.
Плюхнувшись на стул, она вытащила из нижнего ящика регистрационную книгу, открыла ее и начала водить пальцем по последним записям. Напряжение ее возрастало с каждой прочитанной строчкой. Чем ближе к концу столбца, тем труднее ей становилось дышать. Прочитав последнюю строку, она зажала руками рот, боясь закричать. Ни одного чека, кроме выписанных ею, в книге не значилось, и ни один из них не был выписан за античный сосуд для благовоний.
— Нет, — шептала она. — Нет, нет, нет!.. Рэйчел бросила взгляд на дверь и поняла, что больше не может прятаться в кабинете. Она оставила Джексона с матерью, и где гарантия, что он не станет допрашивать Эмили, как допрашивал ее. Поспешно выскочив в торговый зал, она остановилась как вкопанная, заметив их вдвоем стоящими у прилавка, серая ваза находилась в руках Эмили.
Нацепив очки, мать внимательно рассматривала затейливые узоры на боках вазы, охая и ахая от восхищения. Рэйчел стиснула потные руки и быстро приблизилась к ним. Джексон посмотрел на нее. Его осунувшееся лицо и плотно сжатые губы дали ей понять, что он выяснил то же самое, что она обнаружила минуту назад: Эмили до сегодняшнего дня тоже не видела этой вазы. А это значит, Пенни… Рэйчел заморгала, почувствовав, как глаза наполнились горячими слезами. О, Пенни!.. Зачем?