— Градиевский? — вскинула брови Ковалева. — Но… Градиевский мертв! Он погиб два года тому назад.
— Ошибаетесь. Он и есть тот самый человек, которому я делал операцию в захваченной «скорой». А Луиза Градиевская — моя жена, в убийстве которой меня обвиняют.
Донников переводил растерянный взгляд с Моцарта на хозяйку, понимая, что речь идет о чем-то важном, но против своего желания воздерживался от вопросов.
— Как же так… Ведь мы с Юрой были у него на похоронах?
— Значит, либо муж скрывал от вас правду, либо он поплатился жизнью за то, что сам узнал ее. Сергей Валентинович, в ночь с тринадцатого на четырнадцатое июня погибла медсестра сто двадцать шестой травматологической бригады Антонина Олейник. У нее осталось двое детей пяти и восьми лет…
— Открыть на них счета? — догадался Донников.
— За вычетом суммы, причитающейся за адвокатские услуги.
— Я готов сделать это без вознаграждения, только вам не кажется, что пора меня посвятить в то, без чего моя защита не может быть эффективной?
— Защита?.. А я не знаю, от кого вы собираетесь меня защищать! Может быть, Инесса Владимировна расскажет об этом?
— О чем я должна рассказывать? — заволновалась Ковалева.
— О том, что связывало вашего мужа с его убийцами. И с убийцами моей жены. Позвольте откланяться! — Моцарт направился к двери.
— Стойте!..
Моцарт остановился. На раздумье Ковалевой потребовалась минута.
— Они ездили куда-то на Чертово озеро… или на Черное… Где оно — я и в самом деле не знаю.
— Когда?
— В последний раз, по-моему, прошлым летом.
Колеса выстукивали нечто несуразное — по крайней мере, не из Амадея.
«Я пережил тебя на четыре года, — думал Моцарт, — теперь у меня свой путь. Может быть, вот эта железнодорожная ветка — аппендикс магистрали Москва — Рязань — и есть мой via delorosa?»
Он сидел на полу в пустом деревянном вагоне старого образца без дверей и без крыши, провонявшем навозом и хранившем флюиды страха: когда-то в нем возили на убой коров.
Черное озеро оказалось на карте Рязанской области. Но даже если бы его не посчитали нужным обозначить, Моцарт догадался бы сам: прошлым летом Епифанов заправлял окружным тылом, а значит, имел в подчинении строительные батальоны, и построить дачу на отшибе было для него парой пустяков.
По «аппендиксу» болтались дрезины и сборные составы, цеплявшие по пути все, чему надлежало быть доставленным в отстойники и тупики, похороненным на паровозных кладбищах и отремонтированным в вагонных хозяйствах. Иногда поезда фрахтовали фермеры-мигранты, платившие «наличкой» диспетчерам и машинистам. К нелегальным составчикам цеплялись краденые грузы. Их сопровождали наемные охранники.