Дед стукнул кулаком по каминной полке с такой силой, что зазвенели фарфоровые безделушки, стоящие на ней. Он был в ярости.
Не пытайся увильнуть от ответа! Я спросил тебя, где ты была! Ты встречалась с любовником? Отвечай!
Джейн понимала, что этот вопрос продиктован всего лишь раздражением. Она не верила, что дед подозревает ее в столь страшном грехе. Он слишком хорошо знал свою благоразумную внучку, вернее, считал, что знает. Но она так устала и была так измучена своими переживаниями, что не смогла ничего придумать, и поэтому проговорила после се- кундного молчания:
Да, если хочешь знать, ты угадал.
Джейн тут же пожалела о том, что сказала, потому что дед на глазах сник и снова опустился в кресло, как будто у него подкосились ноги:
Ты что, лишилась рассудка? — осведомился он угрюмо. — А как же граф Макгрегор? Ты что, притащилась сюда, на край света, чтобы опозорить нас и оскорбить его? Или ты все еще собираешься за него замуж, несмотря на то что водишь его за нос?
Джейн встряхнула свой мокрый от дождя плащ и безразлично проговорила:
Нет, я уже не собираюсь замуж за графа Макгрегора.
И на том спасибо. Хотя у тебя может появиться причина с благодарностью принять его предложение, — заявил сэр Чарльз без обиняков.
Успокойся, дедушка. Последствий не будет… Я тебя очень люблю, дорогой, но прошу уйти сейчас. Мне кажется, я просплю целую неделю…
Ее отказ защищаться и оправдываться окончательно обезоружили сэра Чарльза. Никогда еще он не казался ей таким жалким и старым. Он лишь проговорил безнадежно:
Жаль, что твоей бабки давно нет в живых. Она бы знала, что с тобой делать. А я не знаю.
Но когда он ушел, бросив на нее тревожный, огорченный взгляд, и Джейн разделась и легла в по- стель, она поняла, что не заснет. Она начала перебирать в памяти каждую минуту последней сцены в каюте Тобиаса и в конце концов спросила себя: неужели она сможет жить и делать вид, что всего этого не было?..
Всю следующую неделю Джейн не видела Тобиаса Маккарти, и это было, конечно, к лучшему. Когда совесть мучила ее из-за того, что она обманула ожидания Эдварда Макгрегора, она внушала себе, что уедет достаточно скоро. Если бы его чувства к ней были действительно глубокими, все было бы по-другому, но она убедилась, что он любит ее ничуть не больше, чем она его. Его сердце не будет разбито — это она знала точно.
К счастью, Макгрегор, казалось, не замечал, что в ее поведении что-то изменилось, и не смущал ее вопросами относительно ее загадочной болезни. И она была очень благодарна ему за это.
Но в некоторых отношениях он вел себя так, как будто считал, что она скоро станет его женой. Она жаждала развеять это заблуждение, но никак не могла заставить себя начать неприятный разговор на эту тему. Это значило бы, что она должна немедленно уехать, а она обнаружила, что по какой-то непонятной причине еще не готова навсегда расстаться с Шотландией. Не то чтобы она надеялась на какую-то другую концовку, чем их финальная сцена прощания с Тобиасом. Никакой другой концовки быть не могло, и, как только первая боль утихла, Джейн поняла, что он оказал ей даже большую услугу, чем она могла рассчитывать. И, хотя втайне от себя и надеялась еще на одну встречу, она понимала, что в результате ничего не изменится, только боль станет еще острее. Он ведь ясно дал ей понять, что она для него не более чем легкое развлечение. Да и она, как бы ни любила его, никогда не смогла бы связать свою судьбу с контрабандистом. Так что, возможно, к лучшему, что они расстались без упреков или ощущения вины друг перед другом…