Одного этого слова — примадонна — хватило, чтобы взбодрить Эмми. Глаза у актрисы загорелись, щеки раскраснелись.
Я готова, Джеймс. Давай снимать.
Мы все устали… — начал было режиссер.
Чем скорее мы закончим сцену, тем скорее поедем домой, — резко оборвала его Эмили. — Когда будешь готов, скажи.
Джеймс бросил на Рея яростный взгляд, потом с неохотой кивнул:
Давайте, ребята. По местам!
Даже не посмотрев на Рея, Эмили спустилась с веранды и направилась к тому месту, откуда должна была появиться перед камерой. С легкостью, наработанной долгой практикой, она выкинула из головы все посторонние мысли и, вживаясь в роль, стала повторять про себя слова.
Через пять минут включились камеры. Эмили выходила на свет из зарослей колючего кустарника. Одинокая женщина, брошенная возлюбленным, обессилевшая от страха и душевной боли. Она рискнула всем ради любви и доверилась человеку с холодным сердцем, непостоянному и вероломному. Человеку, который оставил ее умирать, истекая кровью.
Спотыкаясь и падая, она все-таки шла, не сводя глаз с домика, показавшегося впереди. Во взгляде — только отчаяние и безнадежность, граничащие с безумием. По грязным щекам текли слезы. Дыхание сбивалось.
Преодолев последнюю пару ярдов, героиня привалилась к стене веранды и хрипло выкрикнула имя возлюбленного, заранее зная, что он не ответит. Он не ответил. Рыдая от боли, она вцепилась в перила веранды и прокляла его. Издав яростный вопль, исполненный предельной муки, молодая женщина тяжело осела на землю и уставилась невидящим взором в даль.
Будь ты проклят… — выдохнула она. — Будь ты проклят…
Потом была долгая тишина. Немного погодя раздался крик Джеймса:
— Все! Снято!
Эмили тяжело сглотнула и с трудом поднялась на ноги. Перед глазами вдруг все поплыло. Откуда-то издалека донеслись аплодисменты — съемочная группа оценила ее игру. Но она не видела никого, ища взглядом Энтони Рея. Он стоял чуть в стороне, сложив руки на груди. Взгляды их встретились, и Эмили успела заметить, что он смотрел на нее с искренним уважением. Еще секунда, и она начала падать. Потом провалилась в беспамятство.
Словно издалека Эмили слышала голоса — говорили несколько человек одновременно. Чьи-то руки осторожно прикасались к ней. Кто-то настойчиво звал ее по имени. Но ответить на зов было трудно. Из всех голосов Эмили выделила один: слишком громкий и властный, он, кажется, отдавал приказы. Голос раздражал ужасно, хотя и непонятно почему.
А потом Эмили как будто подхватило течением, и она поплыла. Голоса стихли, утонув в громовых раскатах, зазвучавших в ушах. Ее укутали во что-то теплое, от чего исходил странно знакомый пряный запах. Стало хорошо и спокойно.