– Думаю, Пит не согласился бы с вами, – тихо возразила Лия. – Судя по вашим словам, он по-прежнему любит Энни и надеется на ее возвращение.
– Ну и дурень, – мрачно ответил Шон. – Так трепать нервы себе и мне – и из-за чего? Из-за так называемой любви? Право, это чувство не стоит таких треволнений.
– Вы сами не верите в то, что говорите!
– Вы так думаете?
В мозгу его эхом откликнулся возглас Марни:
«Но, Шон, я же люблю тебя!»
– А ваши родители…
– Отец бросил мать, когда она была беременна Питом. Я заменил ему отца. Вот почему мы с братом так дружны.
– Боже мой, но ведь вы сами были совсем ребенком!
От ее сочувствия он вдруг ощутил неловкость. Захотелось как-то прервать возникшую между ними близость. Поднявшись с места, Шон подошел к выключателю и зажег верхний свет.
Лия заморгала и прикрыла глаза рукой. При ярком свете Шон вновь заметил, как она бледна, как осунулось ее лицо.
Она нездорова, это ясно. Но что с ней? Последствия шока или что-то более серьезное?
В этот момент по дому разнесся пронзительный телефонный звонок, лишь слегка приглушенный закрытыми дверями. Лия застыла, словно громом пораженная; Шону же оставалось только тихо и яростно выругаться.
– Телефон! – почти с ужасом воскликнула она. – Так у вас есть телефон! Но вы говорили…
Душераздирающий перезвон сменился тишиной – заработал автоответчик.
– Верно, – начал Шон. – Я…
Но Лия не собиралась слушать его объяснения.
– Вы меня обманули! – Аметистовые глаза ее вспыхнули лихорадочным гневом. – Солгали, чтобы не дать мне связаться с родными!
– Я думал, что вы невеста Пита. И не хотел, чтобы вы звали на помощь своего нового любовника.
– Вы уже больше часа знаете, что я не Энни! И все же…
Она гневно тряхнула головой – и вдруг, потеряв равновесие, пошатнулась, схватилась за спинку кресла.
– Шон!
Не раздумывая, словно повинуясь безошибочному инстинкту, она призвала его на помощь. От этого зова в душе у него все перевернулось.
– Что с вами?
Не успев понять, что делает, он бросился вперед и обхватил девушку за плечи.
Боже, он не хотел этого! Да нет, что толку обманывать себя? Именно этого он и хотел! Тепло ее тела, шелковая нежность кожи, тяжелое дыхание, шумно вырывающееся из приоткрытых губ, поразили его, словно удар под дых, и голова у него пошла кругом.
Аромат духов исчез, и теперь он ощущал тонкий, свежий, едва ощутимый запах, принадлежащий только ей одной. Этот запах причинял Шону невыносимые муки: тело его напряглось, и вся сила воли понадобилась ему, чтобы не прижать ее к себе и не впиться губами в ее губы.
– Шон…
На этот раз в ее слабом голосе звучало отчаяние.