— Покричи, голубушка, покричи! А вот тебе плеточку!
— А-а-а!
— И по спинке… Н-на!
— А-ай!
— Что-то не слышно голосочка… А еще раз по плечикам!
— А-А-А! Не надо… Н-не надо-о-о-о…
Мужик опустил плеть. Судорожно всхлипывая, Аленка дрожала всем телом.
— Ну?
— Больно… — всхлипнула Аленка.
— А ты как думала? Ну, решила чего? Сейчас еще побольней будет…
Не поднимая головы, девушка едва слышно сказала:
— Пусть…
— Чего «пусть»? — торжествовал мужик.
— Я согласна… любиться…
— Вот и умница. Давно бы уж так. Ну, красавица — тогда на лежаночку!
Пошатываясь, Алена не легла, а скорее упала на кровать, поежившись от прикосновения одеяла к иссеченному телу. Раздвинула ноги. Закрыла глаза…
Почувствовала над лицом пахнущее свежей сивухой хриплое дыхание:
— Что-то не радостно лежишь. Поширше ляжки-то…
Она стиснула зубы, ненавидя себя за слабость и страх. «Лучше бы уж запорол, гад… Нет, девочка, не надо было тебе так: сначала лечь, а потом себя же и клясть. Легла — значит, сдалась. Терпи уж, испей своей слабости, коль на скамье силенок не хватило…»
Мужик больно смял ладонями груди:
— Ох, и хороши титьки! Прям-таки стояком стоят!
— Поглядим, как у тебя стоять будет, — словно не сама сказала, а из обиженного сердца рванулось. Уж и поняла через секунду, что лучше бы прикусить язык, да поздно.
Он убрал руки с грудей. Помолчал, глядя на беспомощно открывшуюся перед ним девушку.
— Значитца, в упрямки заново пошла? Ладненько. Мой стояк пока не про тебя будет. Мы тебе другой найдем. Чуток опосля… А ты пока отлежись, силушек поднакопи. Как бог свят, пригодятся…
P.S. Они не закончены. Ни рассказ, ни, самое главное — их Поединок.
2004 г.
«Любовь — зло есмь…»
Старые часы, бабушкина трепетная гордость, гулко отсчитывают девять медных колокольных басов. Им кажется, что они стучат грозно и сердито, потому что сегодня субботний вечер…
Но это им только кажется, потому что я уже перешагнула ту грань, за которой прятался глупый ребенок. Я стала взрослой девушкой, ну почти совсем-совсем женщиной — только не знают этого старые часы…
Не знает и Лина, одна из самых последних бабушкиных учениц: стройная, дьявольски красивая женщина с чувственным ртом вампирши и поразительно тугим, крепким телом. Не знает о том, что я выросла, и бабушка. Хотя наверное, они обе только делают вид, что все идет заведенным порядком и ничего не изменилось: их, с их умом и опытом — не проведешь…
Но мне сейчас думать некогда: старые часы закончили тянуть последнюю медную ноту. Значит, мне пора. Я закрываю свой толстый дневник с недописанными строчками, аккуратно убираю на столе, открываю высокие дверки темного, старинного шкафа со встроенными зеркалами. В зеркале во весь рост вижу вполне симпатичную девушку пятнадцати лет: вот ее руки скользят вдоль серебристых пуговиц перламутрового домашнего халата. Шелковая ткань послушно расступается гладкими волнами, соскальзывает с моих плеч — девушка в зеркале обнажена.