— Задом вверх, пожалуйста.
Я и так лежу попой вверх, и эти слова означают лишь одно — надо «выставиться», то есть снова, как я и «шла» сюда, встать раком. Не просто раком — а «высоким» раком, превратившись в треугольник с задранным вверх, голым, беззащитным и послушным задом…
Подтягиваю колени к груди, поднимаю зад. Широкий кожаный ремень плотно опускается под коленями, притягивает к топчану ноги. Теперь уже ни назад, ни вперед — только вверх или в стороны. И вверх, и в стороны, естественно, только задом, что и требовалось по установленному на сегодня порядку.
Лина неторопливо устраняет некоторые мелкие ошибки с моей стороны:
— Спинку прогнуть посильнее. Вот, уже лучше. Еще чуть-чуть в талии — выставляйтесь, молодая леди, повыше и получше.
— Не правда ли, мы сделали ей прекрасные бедра? — слышу голос бабушки. — В меру широки, но не тяжеловесны, переход от талии весьма изящен.
— Ляжки еще требуют тренировок, — это уже Лина. — Но в целом вы совершенно правы. Это прекрасные бедра для ее юного возраста. Еще немного, и мужчина почтет за честь прильнуть к такому вышколенному заду!
Касаясь щекой обивки топчана, со смесью стыда и гордости слушаю этот неспешный, оценивающий диалог. Медленно разгорается такое волнующее, странное, ниоткуда берущееся тепло внутри тела: оно стало появляться совсем недавно, сначала вызывая страх и робость, а теперь… А теперь я жду этого тепла, которое может разгораться все сильней и сильней — я уже это знаю, я уже поняла суть едкого огонька внутри лона. Оно называется «страсть». Глубокая, жадная, невыразимо приятная страсть, которой так трудно, но так важно научиться управлять! Я знаю, что это будет особая и нелегкая школа — когда этот огонек впервые разгорелся маленьким пожаром и показался наружу капельками любовной влаги, бабушка с Линой сначала от души поздравили меня («С днем рождения, юная женщина!»), а потом я начала узнавать смысл старого, в очень пыльной книге начертанного изречения: «Любовь зло есмь и злом же победиши».
Это было зло неприятной, резкой, непривычной и почему — то очень обидной боли: сильные руки Лины держали мои разведенные ноги, а тоненькое, мягкое на вид, но такое злое на теле жало бабушкиного хлыста слизывало эти капельки с моих припухших складочек…
Конечно, потом был бокал очень сухого шампанского, свечи, удивительно приятный и совсем не «светский» разговор втроем. Ушла обида — они сумели объяснить и показать мне, что это было вовсе не поркой, не наказанием за что-то и тем более без вины, а первым уроком из большой науки укрощения страсти. И в тот же вечер я сделала удивительное открытие: этот милый и жадный огонек внутри тела может ласкать или жечь, неважно, даже после того, как вход к нему только что расчертили полосками мучительных рубцов…