За несколько секунд до пробуждения побежал, побежал к судье, стремясь настичь его. Никак не мог добежать, очень медленно получалось.
Вышел на кухню, когда проснулся. Мама сидит, пригорюнившись. Бутылки его стоят, все три почему-то. Саша смотрел на них какое-то время, прищурившись от света. Догадался, наконец, что мать заходила к нему в комнату, проверяла, как спит сынок, приметила его нычку, забрала все.
— Есть хочу, — сказал сипло. Сам пить хотел.
— Компот есть? — спросил. — А лучше рассол… О, рассольчик.
Присосался к банке.
— Сушняк, — пояснил.
— Ты зачем пьешь-то? — спросила мать. — Не пил, не пил, и вот тебе… Как папа хочешь быть?
— Все, мам, все, не буду больше, — просипел Саша. Ему отчего-то было не стыдно. Оттого, наверное, что он точно знал: пьяницей не станет. Ну, выпил, и что?
Молчал.
Мама поставила перед ним омлет. Ел жадно, обжигаясь. Весь день не ел ведь. Поглядывал все время на третью, недопитую — не то чтоб хотелось выпить, просто удивлялся, отчего там так мало осталось. Вроде отпил два раза всего… Неужели во сне прикладывался. Вроде было что-то такое, было вроде. Ох, беда со мной…
— Мне на смену сегодня. Пить не будешь больше? — спросила мать, одеваясь.
— Не буду, не буду, — и в ответ на ее слабое, жалостливое бубнение: — Иди, мам, иди, не буду, я же сказал.
Сидел на кухне, молодой, сильный, совсем непохмельный. Разве что пьяный до сих пор чуть-чуть, самую малость. Невыветрившийся даже, а не пьяный. С застоявшимся дурманом в голове.
Ушел в комнату, лежал с открытыми глазами.
Телефон зазвонил.
«Хочу я кого слышать?» — спросил себя. Никого не хотел.
Вышел в коридор, к телефонному столику.
— Але? — спросил, глядя на беснующийся телефон, трубку не снимая. — Кто нас хочет? Кому нужны? Может быть, это Яна? «Прошу прощения, Саша, ты не придурок. Купи мне лимон!» А может быть, это Костенко? «Саша, вы пьяны. Держите себя в руках, Саша». Или это Негатив… «Саша, я все сижу. Вот как ты херово, Саша, отомстил за брата…»
Звонок смолк.
Включил телевизор, щелкал, прыгая с канала на канал, как кузнечик на помойке. И вдруг вылетел на черно-белое изображение, усатое лицо, много вооруженных людей увидел, Анку с пулеметом. «Чапаев», да, было такое кино. Саша вдруг заинтересовался, хотя видел этот фильм в детстве много раз. Но с той поры «Чапаева» лет десять не показывали.
С каким-то странным чувством, почти не вникая в происходящее, а, вернее, откуда-то зная его наперед почти дословно, Саша смотрел на экран. Фильм при всей своей предсказуемости завораживал и Саша не мог понять, отчего.