— Услышал — громят, подошел, — пояснил Саша. — Я домой возвращался от бабы. Сволочи, да? На хер так делать?
— Видел их?
— Только со спины. Издалека. Когда я подходил, — они убегали уже. Двое. Высокие.
— Во что одеты?
— А я не разглядел. Вон туда побежали, — и Саша показал в противоположную сторону от двора, куда ушли его пацаны.
Шумно подлетела еще одна милицейская машина.
— Ну что? Поймали кого? — спросили, кивнув на Сашу.
— Не, свидетель. Запиши его! — велел старший напарнику с автоматом. Тот вытащил из внутреннего кармана пухлую записную книжку.
— Документы есть? — спросил у Саши.
— Не, че мне их с собой к бабе носить. Она меня так принимает, без паспорта.
Вторая машина отъехала в ту сторону, что указал Саша.
— Фамилия? — спросили у него.
Саша назвал одного армейского товарища, сибиряка. Домашний адрес и телефон придумал.
— Может, с нами поедешь? — спросил милиционер.
— Зачем?
— Опознаешь правонарушителей.
— Да я не видел, говорю, — улыбаясь, ответил Саша, видя, как подъезжает та самая иномарка, в которую Олег метал стулья.
Из машины выскочил водитель, зло хлопнув дверью, весь красный от бешенства, — даже при свете фонарей было заметно.
— Че вы встали? — взъелся он сразу на милицию. — Ловить надо!
— Вы что кричите, гражданин? — спокойно спросил прапорщик.
— Видишь стекло? — тыкал мужик пальцем в свою машину. — Подфарник видишь?
По стеклу машины расползлась трещина в форме улыбки человека, у которого парализована половина лица. Подфарника не было, да.
— Вижу, и что? — не понимал прапорщик.
— Я подъехал и кричу этим чертям: «Вы что, охуели?» Вышел из машины — они в нее кирпичом, стулом, арматурой. Вон стул лежит на дороге! Не заметили? И арматура там же! Пойдем, царапины покажу!
— Сейчас пойдем. Я так понял, вы все видели?
— Бля, а я о чем говорю? Видел! Меня убить могли на хер!
Мужик, отметил Саша, представлял собой знакомый типаж нежданно и недавно разбогатевшего человека — наглого и суетливого одновременно, не умеющего выработать одну манеру общения в любой ситуации, постоянного срывающегося от хамства к истерике. Даже менты на его фоне смотрелись пристойнее.
— Сколько их было? — спросил у него прапорщик.
— Трое.
— А ты говоришь — двое?- прапорщик повернулся к Саше.
— Я двоих видел, — ответил он, по-прежнему улыбаясь, переводя честные глаза с милиционера на мужика из иномарки. — Они же убегали, когда я подходил.
— Приметы запомнил? — прапорщик повернулся к мужику.
Тот стал, напрягая лоб, вспоминать.
— Все ниже меня ростом, точно, — сказал.
Кое-как описал Олежу, запомнив его помпон, синие джинсы, короткую куртку и скуластую морду с маленькими, злыми глазами. У Позика вспомнился только маленький рост и вроде бы темные брюки.