Пока светлело небо, Саша пытался угадать те места, которые с детства остались памятны. Зимой сложно распознать летние полянки и стояночки, но иногда получалось. Ничего особенного — там вот, кажется… да, там, однажды остановились — ехали с дядей Колей на его машине, и мама, молодая, с отличной улыбкой и очень счастливыми глазами пошла в лес и сразу вернулась с грибами — она находила их легко, только очень боялась ужей… Мужики в это время курили.
«Ай да Галенька, — сказал дядя Коля. — Хозяюшка какова?» — И оглядел мать всю как-то особенно.
Только сейчас Саша понял, что дядька влюблен был в маму. Что-то еще вспомнилось сразу, какая-то сценка на пляже… Забыл. Саше было тогда лет шесть.
А вот где-то здесь… они откуда-то шли… «Почему шли, не помню…» Саша устал тогда. Отец нес его на шее. Посадил и нес. Саше нравилось, что — высоко. Но веток было не достать, потому что отец шел посередь дороги. «Почему мы все-таки шли пешком? И скоро ли мы пришли? Не помню ни черта…» И Саша снова брел с пустой головой, иногда пытаясь дыханьем согреть руки, которые были и жаркими, и замерзающими одновременно. Не помогало.
Стемнело, и вообще стало не за что зацепиться мыслью.
Иногда Безлетов начинал резко, почти визгливо кашлять.
— Ребята, может, съесть чего хотите? — спросила мать.
«Мать этот кашель спугнул с ее тоски черной…» — догадался Саша.
— Не надо, — ответил он на вопрос.
— Нет, надо, — сказал слабо Безлетов. — Не могу больше, — выдохнул он.
Мать неловко засуетилась с сумкой, не зная, куда ее поставить.
— Ставь на гроб, ладно, — сказал Саша. — Не обидится отец.
Саша присел у гроба и стал пускать слюну.
«Сейчас вырвет…» — подумал он отстраненно. Встал.
Руки мелко дрожали. Слезы на глазах стали намерзать.
Саша прикурил и увидел при свете зажигалки, что Безлетов бледен.
«А если у него сердчеко шалит?…» Мать тоже приметила.
— Алексей Константинович! Может, вам таблетку? Безлетов слабо замотал головой.
Мать дала ему какой-то бутерброд, он стал вяло жевать.
— Чай остыл, наверное… — мать достала термос.
— Холодный, да, — подтвердила она, плеснув себе. — Будете? — спросила у Безлетова.
— Может, у тебя что погорячей есть? — спросил Саша, с отвращением затягиваясь сигаретой.
— Остыл же, говорю… — не поняла поначалу мать. — А, есть, кажется. Да… Водка. Водку будете?
— Будем-будем… — сказал Саша хмуро и забрал бутылку. — Дай нож.
Легко стукнул о гроб открытой бутылкой, чокаясь. Выпил прямо из горла. Налил Безлетову в стакан. Тот отпил половину, закашлялся. Остатки выплеснул.
Стало еще тошнее и холодней.
Взялись за холодную веревку, как неживые.