— Вы в самом деле колдунья? — Доктор пытливо, будто невиданное растение, разглядывал Дарью Александровну. — Откуда вы догадались, что именно нужно дарить людям, которых вы не знали?
Она бросила на меня смеющийся взгляд, я с невозмутимым видом молчал. Давеча, расспрашивая меня о Никитине и его приятелях, она узнала и про сигары, и про цветок акчой, и про то, что Олег Львович никаких особенных пристрастий не имеет. Однако выдавать Дашу я не собирался.
— Все женщины в той или иной степени колдуньи, — ответила она. — Но я не закончила. Остался еще один ваш друг.
И повернулась к горцу. Тот, полюбовавшись кольчугой, вновь сел на подоконник и перестал обращать внимание на происходящее в комнате.
— Вы желаете одарить Галбация? — недоверчиво спросил Никитин. Он уже прочитал письмо и складывал его, чтоб спрятать в карман. — Да чем же? Оружия из женских рук он не примет, а более его ничем не обрадуешь.
— Это мы сейчас узнаем… Признаюсь честно — я расспросила Григория Федоровича о каждом из вас…
— Ну то-то же. Колдовства не бывает, — удовлетворенно вставил доктор.
— …В том числе и о кунаке Олега Львовича. Задача была трудная. Может быть, я и ошиблась, когда решила, что такому человеку надобно дарить нечто вроде этого…
Абрек понял или догадался, что говорят о нем. Повернувшись, он настороженно, даже брезгливо глядел на светловолосую гяурку, которой от него было что-то нужно. Я испугался, не сделает ли он грубости, и шагнул вперед. Наклонившись над корзиной, Даша вынула оттуда маленького котенка, совершенно белого и очень пушистого. Он сладко спал.
— Вот. — Барышня протянула кавказцу зверька. — Сайигат.
Последнее слово по-туземному означало подарок. Дарья Александровна, наверное, выучила его специально.
Никогда еще не видал я Галбация таким ошеломленным. Я не думал, что это дикое лицо вообще способно выражать что-то кроме свирепой неприязни или угрюмой погруженности в себя.
Я думал, он не возьмет котенка. Вначале аварец и в самом деле отшатнулся. Но тут пробудившийся ангелочек очаровательно зевнул, потянулся. Даша приложила его к груди абрека, и котенок будто прилип к черкеске, вцепившись в нее коготками. Галбаций подхватил его своей огромной ладонью, пробурчал что-то гортанное и чуть не бегом кинулся вон из комнаты.
— Башку оттяпает, — предположил доктор. — Или утопит. Держу пари!
— Не думаю. — Никитин выглядел озадаченным. — Но со своей невезучестью биться об заклад не стану. Пойду-ка посмотрю. — И тоже вышел.
Даша побледнела.
— Неужто он может…? Боже, что я натворила!
С минуту мы все молчали, потом вернулся Олег Львович, обескураженный еще больше прежнего.