Гревшийся у разгоравшегося огня де Вулф оглянулся на сидевшую к нему спиной угрюмую жену. Хотя та никогда не была красавицей, шестнадцать лет назад, когда его отец устроил эту партию с именитым родом де Ревеллей, она была стройнее и имела хороший цвет кожи. Теперь же, в сорок шесть— на полдюжины годков старше де Вулфа — Матильда растолстела и превратилась в приземистую бабу с короткой шеей, грубой кожей и редеющими светлыми волосами. У нее появился двойной подбородок, а припухшие веки придавали ей узкоглазую, почти восточную внешность. Джон относил это на счет какого-то внутреннего расстройства ее жизненных соков, что, впрочем, вовсе не умаляло ее аппетита ни к еде, ни к вину.
— Теперь, когда ты снова можешь сидеть в седле, полагаю, ты будешь сутками в разъездах, — пожаловалась Матильда стене напротив, не поворачивая к мужу головы.
— Господи, да ведь это мой долг, — огрызнулся Джон. — Ведь это тебе так хотелось, чтобы я стал королевским коронером.
— Тебе обязательно богохульствовать всякий раз, когда ты открываешь рот? — столь же резко ответила Матильда, все еще глядя прямо перед собой. — Тебе бы приличествовало почаще бывать в церкви, а не в трактире.
После унижения, свалившегося на Матильду два месяца назад, она также избегала упоминать имя Несты, хотя, как и большинство жителей Эксетера, прекрасно осознавала притягательную силу постоялого двора «Ветка плюща» для сэра Джона де Вулфа.
— Я не исполнял своих обязанностей слишком долго, хотя Гвин и Томас старались изо всех сил эти последние несколько недель. Я дольше не могу оставлять все на них и приказчиков. Мне необходимо выходить из дому и ходить столько, сколько позволит нога, — а она быстро приходит в норму, мне с каждым днем все лучше и лучше.
И после паузы с явной неохотой добавил:
— И в огромной степени благодаря тебе, Матильда, за что я искренне признателен.
Последние слова были явно лишними, так как даже намек на близость был чужд их взаимоотношениям.
Матильда развернулась на стуле, и тяжелый подол ее платья зашуршал по плитам пола.
— У тебя долг коронера, а у меня свой— жены. Не могла же я позволить залечивать твою рану этой потаскухе-служанке или той ведьме из нижнего города. Достаточно с меня и того, что в доме почти весь день крутится это лохматое корнуолльское животное или этот извращенец — бывший священник.
Де Вулф вздохнул, чувствуя, что после относительного перемирия последних двух месяцев все в их отношениях вновь возвращалось на круги своя. Но от надвигающейся ссоры спасло появление Мэри с подносом, на котором стояла огромная деревянная миска с бульоном и лежали куски хлеба со свининой и капустой. За ней появилась чахлая фигура старика Симона, их дворового слуги, в чьи обязанности входило колоть дрова и присматривать за камином и уборной. Он принес кувшин горячего вина с двумя оловянными кружками, и еда да питье отвлекли вечно голодную Матильду от недовольного ворчания.